Ворона вдруг закашлялся.
— Князь пишет, что ведет переговоры с султаном. Он сохранил достаточно сил, чтобы ставить условия, а не просить?
— Я не читал послание. Но мы вышли из битвы, потеряв не больше трех сотен воинов. Основные силы князю удалось сберечь. Поляки полегли почти все, из мадьярских рыцарей уцелело не больше трети.
Ворона кривовато усмехнулся.
— Он пишет, что султан согласен оставить ему престол господаря, если князь отдаст ему в заложники сыновей. Ты знал об этом?
Гонец снова кивнул. Он был не из разговорчивых.
— И тут сказано, что заложники должны быть в ставке султана не позже, чем через десять дней. Иначе османы двинутся на север и вторгнутся в Валахию.
— Поэтому я так и торопился, дядя.
Ворона тяжело опустился в кресло, вытянув деревянную ногу. Пергамент он вновь свернул в плотную трубочку.
— Бедные дети. Когда ты покинул лагерь господаря?
— Три дня назад. Но я скакал очень быстро.
— Дети так быстро ехать не смогут. Дорога займет у них дней шесть.
— Может, и больше. А султан ждать не станет.
Кастелян вздохнул. Посидел немного с закрытыми глазами — такой у него был способ собираться с мыслями.
— Выехать придется завтра на рассвете. Иди, отдохни и отоспись. Детей в Варну повезешь ты.
4
Влад перехватил гонца, когда тот выходил из Водяной башни. Страшное напряжение, владевшее гонцом последние три дня, исчезло, когда он передал послание, и теперь парня шатало от усталости. Влад заступил ему дорогу.
— Какие вести ты привез от моего отца? — требовательно спросил княжич.
— Он жив и здоров, — ответил гонец. Это был один из гайдуков, но Влад никак не мог вспомнить его имени. — Остальное тебе мой дядя расскажет.
Он попытался пройти мимо княжича, но Лев, который, как обычно, держался сбоку и чуть позади, предупреждающе зарычал.
— Нет, — сказал Влад спокойно. — Расскажешь мне все ты.
Если бы гонец начал упираться и спорить, он бы не слишком удивился. Конечно, он сын и наследник господаря Валахии, но реальная власть в замке в отсутствие князя принадлежит кастеляну. Но парень вдруг улыбнулся, и васильковые глаза его весело сверкнули.
— Твой отец убил поколя, — сказал он.
Влад обомлел. Поколи были существами из страшных сказок и старинных легенд, такими же, как драконы. Конечно, его прапрадед Витус Гуткелед убил дракона, но это случилось почти полтысячи лет назад!
— Турка? — только и сумел вымолвить Влад.
Гонец покачал головой.
— Нет. Польского рыцаря, откуда-то из Силезии. Когда мы его нашли, он был мертв — во всяком случае, в нем торчало копье длиной в восемь футов. Но он открыл глаза и попросил пить. И напиться он хотел не водой, а кровью.
— А что отец?
— Велел дать ему крови. Хотел своими глазами убедиться, что легенды о поколях не врут. А когда поляк напился крови и ожил, князь срубил ему голову.
У Влада часто-часто забилось сердце.
— И ты все это видел своими глазами?
Парень подмигнул — дерзость, конечно, но княжич был так поражен рассказом гонца, что не обиделся на него.
— И ты, может, увидишь, если поедешь со мной к своему отцу.
Когда час спустя Петр Ворона, тяжело припадая на деревянную ногу, вошел в комнату княжичей, Влад собирал свои вещи, а восьмилетний Раду лежал ничком на кровати и горько рыдал.
— Почему ты плачешь, мальчик? — спросил его кастелян.
— Влад едет к отцу, — пробормотал тот сквозь слезы, — а меня оставляет здесь!
— Ты еще слишком мал для такого путешествия, — не оборачиваясь, сказал Влад. — Вырастешь — поедешь куда захочешь.
— Но я тоже хочу увидеть поколей! — рыдал Раду.
— Каких поколей? — не понял Ворона.
— Таких! Наш отец убил одного под Варной! И Влад едет, чтобы посмотреть на него!
Кастелян подошел и положил на русую голову Раду свою грубую, заскорузлую руку.
— Не плачь, мальчик, — сказал он. — Вы поедете вместе.
Раду тут же затих, а Влад медленно обернулся к Вороне, и старик увидел у него в глазах гнев и недоумение.
— Как это — вместе? — спросил он. — Зачем?
Старый Ворона крякнул и убрал руку с головы Раду.
— Затем, что вы отправляетесь в столицу османов, — сказал он негромко. — Ко двору султана Мурада, в Эдирне.
Глава вторая
1
Путешествовать оказалось гораздо труднее, чем представлял себе Влад, любивший истории о странствующих рыцарях.
Во-первых, выяснилось, что если ехать верхом больше двух часов кряду, задница начинает болеть, как после хорошей порки. А они не слезали с коней по десять-двенадцать часов, даже маленький Раду, которого гайдук вез на седле перед собой.
Во-вторых, гайдук, чье имя было Данил, все время их подгонял. Владу и самому не терпелось увидеть загадочный Эдирне, в котором его отец вел какие-то переговоры с турецким султаном, — но он не понимал, почему нельзя делать хотя бы два коротких дневных привала, чтобы сходить по нужде в кусты и заодно размять ноги. А Данил им этого не позволял. Мужчина должен уметь терпеть, объяснил он в первый же вечер, когда выяснилось, что Раду не выдержал и обмочился прямо в седле. Иногда приходится целый день, не шевелясь, лежать в засаде — а если шевельнешься, тут же получишь стрелу в затылок. Поэтому молодые воины учатся не только биться на мечах и секирах, но и сохранять неподвижность в течение долгих часов. Тело — тот же слуга, говорил он братьям, оно должно беспрекословно повиноваться своему господину, а господин этот — ум. Если слуга нерадив и плохо выполняет свои обязанности, его наказывают. Но бить самого себя глупо, поэтому лучшее наказание для тела — это выполнение сложных и однообразных упражнений, которые делают его выносливым и послушным. Учитесь проводить в седле не по десять часов, а день и ночь напролет, и в час смертельной опасности, когда вам нужно будет уйти от погони, тело не подведет вас. Так Данил повторял им на каждом вечернем привале, и в конце концов Влад пришел к выводу, что гайдук — самое занудное существо в Валахии, хуже ненавистного Гуго Игнациуса.
Вот уж кого бы Влад с радостью бы оставил в замке, так это немца. Но ментор тоже поехал с ними — его долг, мол, присматривать за молодыми княжичами, где бы те ни находились. Нужен он в походе, как пятое колесо в телеге! Только и делает, что зудит, словно огромная желтая муха: Влад-де не так сидит в седле, глазеет по сторонам, вместо того чтобы смотреть на дорогу перед собой, ест без присущего сыну господаря достоинства (это когда проголодавшийся княжич первым вцепился в горячий кусок только что поджаренной на костре кабанятины и обжег себе язык)… Лучше бы вместо Игнациуса они взяли бы с собой Льва! Но пса пришлось оставить дома: даже гончая не может бежать несколько дней наравне с лошадьми, а в седельную суму Льва не посадишь.
