Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
В один из дней Апама в задумчивости вышла из эндеруна, женской половины дворца, и медленно спустилась в сад. Неужели Селевк не приедет и сегодня?
Девушка не спеша прогуливалась по парку. Высокие горные ели и стройные лиственницы давали живительную тень. Даже в самый жаркий день под сенью ветвей всегда царила прохлада. Апама присела на скамью возле пруда, с наслаждением вдыхая запах роз, в изобилии растущих в саду. Успокаивающую тишину нарушал только щебет птиц. Вдали виднелась цепь Эламских гор. Вершины их покрывал снег, а склоны зеленели еловыми и кедровыми лесами. Где-то там далеко находился дворец Мегабиза, в котором осталась мать. Воспоминание о матери болью отозвалось в сердце Апамы, напомнив о клятве. И тут она услышала шаги…
Селевк не сразу заметил Апаму из-за слепящих потоков солнечного света.
– Глядя на тебя, Селевк, солнце ликует. Возрадуюсь ия, – услышал он радостное приветствие.
Он скучал по Апаме все эти дни. Увидев ее, он внезапно понял, что до сих пор никогда не был по-настоящему влюблен. Раньше, особенно в юности, он не раз переживал страсть, привязанность, восхищение, но не любовь. Любовью было то, что он испытывал сейчас: трепетное волнение, ощущение счастья и страха, смятение ума и чувств.
Они шли по аллее парка, крепко прижавшись друг к другу, как будто не было этих бесконечно долгих дней разлуки.
– Прости, что я так внезапно покинул тебя. Меня, как предводителя отряда знатных персидских юношей, вызвал к себе царь, чтобы я срочно начал подготовку к грандиозному параду. Сюда, в Сузы, прибыли все войска. В параде вместе с македонцами примут участие тридцать тысяч молодых персов, обученных на македонский манер.
– Среди этих юношей мои родные братья! – воскликнула Апама.
– Ну вот и славно, – обрадовался Селевк. – Персидских юношей царь ласково называет эпигонами, своими преемниками.
– Я слышала от братьев, что многие македоняне ненавидят их, часто хватаются за оружие, вызывая на драку.
– Да, к сожалению, бывает пока и так! Царь пытается внушить нашим воинам, что ненавидеть превосходящих себя значит ненавидеть богов.
– Ты тоже считаешь, что наши молодые воины превосходят македонских? – удивилась Апама. – Чем же? Ведь вас никому не удалось победить.
– Персидские воины выглядят намного лучше уставших в походах македонцев. Они измучены, многие ранены, искалечены. Во время тренировок персидские юноши проявили завидную выдержку, когда возмущенные ветераны, глядя на них, выхватывали мечи из ножен. Царь считает молодых персов своими сыновьями и любит их!
Апама усмехнулась.
– Сейчас их любит! Своих он раньше тоже любил. А теперь разлюбил?
Селевк ничего не ответил, лишь внимательно посмотрел в глаза Апамы. Она не отвела взгляда и сама смело ответила на свой вопрос:
– Любовь царя переменчива, как погода.
Селевк молчал, словно размышляя над услышанным. Апама внимательно изучала его. Было достаточно одного взгляда на высокий рост, широкую грудь и могучие плечи Селевка, чтобы понять: большая сила таится в этом человеке. По сравнению с царем Селевк был просто гигантом. Он напоминал Апаме воинов из отряда «бессмертных», которые охраняли персидских царей. Любуясь мужем, она вдруг подумала: «А ведь он, как никто другой, достоин царской тиары…»
Они прошли в сад. Здесь росло множество роз. Алые, розовые, желтые, белые, они издавали тончайший аромат.
– Персидские сады поистине прекрасны, – улыбнулся Селевк, – и неповторимы!
– Персы стараются воссоздать совершенство мира, каким он вышел из рук Ахура-Мазды, да вознесется его имя в вечности, – произнесла Апама. Подумав, она задала вопрос, который давно тревожил ее: – А зачем македоняне пришли сюда? Зачем они покинули свою страну? Македония слишком мала или не так красива, как Персия?
– Македония прекрасна! – с гордостью ответил Селевк. – Там есть заснеженные горы, чистейшие озера, цветущие луга, леса с голубыми елями.
Я скучаю по матери, отцу, сестрам. Правда, сейчас прошлое представляется мне очень отдаленным, как будто мы расстались много лет назад. Но я очень тоскую по своему дому…
– Тогда зачем македонцы покинули свои дома?
Селевк задумался и спустя некоторое время убежденно произнес:
– Наша жизнь сейчас наполнена грандиозными событиями и замыслами. Мы с царем единое целое. Ради него мы готовы на все!
– А он ради вас, своих ближайших соратников, которые во имя его грандиозных замыслов ежедневно жертвуют своей жизнью, готов на все?
Апама была не в силах скрыть свою ненависть к тирану и завоевателю, разрушившему ее детство и погубившему ее семью.
Селевк молчал. Он знал, что на эти слова ему трудно дать правдивый ответ. Многих ближайших соратников Александр, за последнее время сильно изменившийся, безжалостно казнил. Филот, Парменион, Клит, Каллисфен… Македонские и эллинские военачальники все чаще роптали, с возмущением обсуждая действия своего недавнего кумира.
Апаме хотелось задать много других вопросов, но, увидев, что выбежавшие из дворца слуги спешат к своему хозяину, она сказала:
– Тебе нужно умыться и переодеться с дороги. Продолжим разговор за трапезой.
Они прошли в высокий и просторный зал. На столы, инкрустированные золотом и слоновой костью, рабы уже ставили яства и напитки.
Следуя персидским обычаям, Селевк вымылся, сменил пропыленную одежду на длинный персидский наряд, расшитый драконами, и уютно расположился рядом с женой на ложе, покрытом мягким ковром.
Он отослал рабов и сам наполнил вином кубки.
– За встречу, за счастье, за долгую жизнь вместе.
Они осушили кубки до дна. Апама, лукаво улыбнувшись, спросила:
– Дворец достался тебе от бывшего владельца вместе с гаремом?
– Да, но я еще ни разу в гареме не был.
– Там, я думаю, много красавиц.
– Тебе нет равных, Апама. Ты для меня единственная.
Селевк взял Апаму за руку.
– Расскажи мне о своем детстве, о родителях.
Апама, помрачнев, в замешательстве опустила голову.
– Мой отец ненавидел царя Александра, захватившего земли Азии, Бактрии и подступившего к границам Согдианы. Собираясь на битву, он сказал матери, что она и мы, дети, отправимся вместе с ним.
– Зачем было подвергать вас опасности? – удивился Селевк.
– Отец не мог оставить нас без своей защиты. Со слезами мы покидали наш богатый дом. Мать спросила отца: «Кому нужна свобода, которую ты собираешься защищать?» Отец ответил: «Нашему народу!»
– Сначала Спитамен был на стороне Бесса, убийцы Дария? – вспомнил Селевк.
– Да, но, когда Бесс самовольно объявил себя царем Артаксерксом Четвертым, отец призвал согдийцев взяться за оружие. Он не собирался служить иноземцам. Не только Бессу, гнусному предателю и убийце, но и македонскому царю Александру.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
