Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Лог определил способ лечения (которое — он ясно дал понять — было бесплатным) как «терпеливое обучение подаче голоса в сочетании с поддержкой в пациенте веры в результат» — то самое соединение физического аспекта с психологическим, ставшее впоследствии характерной особенностью его работы с королем. Это резко отличалось от гораздо более грубых методов, включая электрошоковую терапию, уже опробованных на пациентах в Британии — по всем признакам, безрезультатно.
Ободренный излечением О’Дуайера, Лог повторил свой успех с пятью другими бывшими военными, среди которых был Дж. П. Тилл, отравленный газом, когда в составе австралийских войск сражался при Вильер-Бретонне на Сомме. Когда Тилл обратился к Логу 23 апреля того же года, у него отсутствовала вибрация голосовых связок и то, что осталось от его голоса, можно было расслышать не дальше полуметра. Лог выписал его 17 мая, после, судя по всему, полного выздоровления. «Сказать по правде, я недели три говорил без остановки, — рассказал Тилл газетчикам. — Друзья шутили: „Ты что, никогда не замолчишь?“ А я им отвечал: „Мне нужно наговориться за все потерянное время“».
Глава третья ПЕРЕЕЗД В АНГЛИЮ19 января 1924 года Лайонел и Миртл отплыли в Англию на борту «Хобсонз Бэй», двухмачтового однотрубного судна, принадлежащего компании «Содружество и Доминион». Они путешествовали третьим классом. С ними были трое сыновей — Лори, которому уже исполнилось пятнадцать, десятилетний Валентин и трехлетний Энтони Лайонел (в семье его звали Мальчиком), который родился 10 ноября 1920 года. Судно водоизмещением 13 837 тонн, имеющее на борту 680 пассажиров и 160 человек команды, совершило свой первый рейс из Лондона в Брисбен менее трех лет тому назад. После сорока одного дня в пути оно 29 февраля вошло в Саутгемптонский порт.
Только по воле случая — да еще одного из тех мгновенных решений, что определяли ход всей его жизни, — Лог, в то время преподававший технику речи в пертской технической школе, оказался на борту «Хобсонз Бэй». Он и его приятель, врач по профессии, собирались вместе отправиться на каникулы со своими семьями. Чемоданы Логов были упакованы, машина готова, но тут зазвонил телефон: это был тот самый приятель.
— Извините, не смогу поехать с вами, — сказал он, согласно рассказу, опубликованному позднее Джоном Гордоном, журналистом и другом Лога[18]. — У меня друг заболел. Придется остаться с ним.
— Ну вот, каникулы отменяются, — сказал Лайонел жене.
— Но тебе нужен отдых, — ответила она. — Почему бы тебе не поехать на восток одному?
— Нет, — ответил он. — Я был на востоке в прошлом году.
— Тогда, может быть, в Коломбо?
— Ну, — нерешительно сказал Лог, — если я поеду в Коломбо, мне, вероятно, захочется в Англию.
— В Англию? А почему бы и нет? — воскликнула Миртл.
Мгновенно загоревшись этой идеей, Миртл заставила мужа позвонить другу, возглавлявшему пароходное агентство. Когда Лог спросил, можно ли заказать две каюты на пароходе, отправляющемся в Британию, его друг рассмеялся.
— Не говорите глупостей, — ответил он. — Нынче год Уэмбли. Ни на одном пароходе нет ни единой свободной каюты, и быть не может.
Логу не нужно было объяснять, что означает Уэмбли. В апреле этого года предстояло открытие Георгом V и принцем Уэльским в Уэмбли, северо-восточном пригороде Лондона, выставки Британской империи — одного из грандиознейших зрелищ в мире. Выставка должна была стать крупнейшей за всю историю, и ей надлежало представить империю во всем ее величии: ставшую домом для 458 миллионов жителей (четверти населения земного шара) и занимающую четвертую часть суши. Целью выставки провозглашались «поощрение торговли, укрепление уз, связующих Державу-мать с ее сестринскими и дочерними государствами, более тесное их сплочение и уникальная возможность для всех, кто хранит верность британскому флагу, сойтись вместе, узнать и научиться понимать друг друга».
Были сооружены три гигантских здания — Дворец промышленности, Дворец техники и Дворец искусств, а также Имперский стадион с его видными издалека башнями-близнецами. (Подобно стадиону Уэмбли, он стал центром английского футбола и оставался им до 2002 года, когда был снесен.) Выставку посетили около 27 миллионов человек — многие приехали из отдаленных уголков империи, в том числе из Австралии.
Огромное количество людей направлялось в Британию, так что у Лога почти не оставалось надежды осуществить свое намерение, но спустя полчаса зазвонил телефон: это был агент пароходства, и в голосе его звучало ликование.
— Вам неслыханно повезло, — сказал он Логу. — Только что отменили заказ на две каюты. Они ваши. Пароход отправляется через десять дней.
— Я дам ответ через полчаса.
— Сию минуту или никогда.
Миртл кивнула, и Лог более не колебался.
— Согласен. Беру, — ответил он.
Путешествие длилось шесть недель, и у них была масса времени, чтобы познакомиться с пассажирами и командой. Они особенно подружились с капитаном, шотландцем по имени О. Дж. Кидд, который впоследствии, восемь лет спустя, пригласил Лога провести праздники у него дома, под Абердином, и показал ему замок Холируд, Гленко, перевал Килликренки и десятки других мест, о которых Лог читал мальчишкой.
Трудно сказать, входило в планы Лога и Миртл эмигрировать или просто еще раз увидеть страну, из которой они уехали десять лет назад. Во всяком случае, в Австралии их ничто не удерживало. Их отцы оба давно умерли; в 1921 году скончалась мать Лога, Лавиния, в 1923-м — мать Миртл, Майра.
Британия, где оказалась семья, пребывала в состоянии брожения. Первая мировая война вызвала резкие и глубокие перемены, и вернуть страну к мирной жизни было невероятно трудной задачей. Английский премьер Дэвид Ллойд Джордж поклялся превратить Британию в «страну, достойную своих героев», но прежде надо было найти рабочие места для возвращающихся солдат и убедить женщин, сменивших их у станков, вернуться к домашнему хозяйству. Оптимизм быстро увял, когда краткий послевоенный бум сменился в 1921 году спадом: социальные расходы были урезаны, число безработных резко выросло. Война ввергла Британию в огромные долги. Даже имперский пафос, воплотившийся в павильонах Уэмбли, был иллюзорным: Британия ощущала непомерность взваленного на себя экономического бремени по защите своей империи — та обрела дополнительные 1,8 миллиона квадратных миль территорий и 13 миллионов новых подданных благодаря Версальскому договору, по которому Ллойд Джордж и другие главы победоносных держав Антанты перекроили мир.
Менялась и политическая карта страны. Стэнли Болдуин, ставший премьер-министром в правительстве консерваторов в мае 1923 года, не смог получить большинства голосов на внеочередных выборах в декабре того же года, открыв тем самым дорогу для первого в истории Британии правительства лейбористов. И вот в январе 1924 года Рамзею Макдональду, незаконнорожденному сыну шотландского батрака и служанки, Георг V поручил сформировать правительство меньшинства при поддержке либералов. Макдональд произвел на короля большое впечатление. «Он хочет делать то, что справедливо, — записал король в своем дневнике. — Сегодня исполняется 23 года со дня смерти любимой бабушки [королевы Виктории]. Интересно, что бы подумала она о правительстве лейбористов!»
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
