Сейчас он живёт в Вильямспорте, штат Пенсильвания, и уже выпустил больше дюжины альбомов за 30 лет с тех пор, когда мы жили с ним вместе на «Чердаке».
Когда я въехал в штат Мэн, у меня оставалось всего 5 долларов. Моя машина сломалась в Литтлтоне, к северу от Хоултона, прежде чем я смог навестить Шарлотту в школе Преск-Айла. Поэтому я столкнул старую развалину в сосновую рощу, щёткой торчавшую у дороги, и пошёл пешком. Вскоре я заметил фермера, который ехал по полю на картофелекопалке, как одинокий принц, а 30 кривых лемехов скребли землю за ним подобно цыплятам.
— Эй, — крикнул я, — эй, мистер, есть ли у вас свободная минутка?
Фермер всё так же тащился.
— Не нужна ли помощь с картошкой? У меня машина сломалась, деньги кончились, и я хотел бы подработать, — попросился я.
— Конечно, сынок, я всегда беру сборщиков. Приходи завтра утром в шесть, я дам тебе работу. Кстати, откуда ты? У тебя странный выговор, ты не местный, да?
— Из Чикаго, — сказал я. — Я из Чикаго; Аль Капоне, банды и всё такое, знаете…
— Ага, ну как же, знаю…
— Никогда не собирал картошку раньше. Как отличить клубни от камней?
— А ты попробуй откусить, сынок: если сломаешь зуб, значит, картошка что надо, если нет, то это камень.
На следующее утро с рассветом пришли ещё 30 человек: дети, несколько старух и мужчин и целые семьи индейцев племени микмак из канадской провинции Нью-Брансуик.
Во время сбора картофеля в округе Арустук школы закрывались и дети работали на полях, летом же нагоняли упущенное учебное время.
У каждого сборщика был отмеченный колышками участок, вскопанный картофелекопалкой; нужно было собирать картофель до колышка, потом становиться на соседний рядок и возвращаться по нему назад. Через час такой работы я уже не мог разогнуться, и чем быстрей я пытался работать, тем медленнее и неуклюжей у меня получалось.
— Похоже, выдался хороший год…кажется, я пробьюсь, — распевал фермер, проезжая мимо на копалке и подмигивая мне.
Покрытые ночным инеем клубни лежали на рядках, и когда пригревало солнце, над ними поднимался пар. Я сгибался подковой в три погибели, хватал картофелины обеими руками и бросал в корзину. Когда корзина наполнялась, я опорожнял её в большую деревянную бочку. А когда бочка была полна, я доставал из штанов синюю карточку с номером 25 и нашлёпывал на неё, чтобы фермер знал, кто её наполнил.
Но я не укладывался в норму. Через месяц тяжёлой работы мой рекорд был 25 бочек в день, и даже для этого мне пришлось обмануть 8-летнего мальчишку и украсть у него несколько бочек.
Видишь ли, ветер сдул его карточки, я заметил это, подкрался к его бочкам, огляделся и нацепил свои.
Но парень был начеку и застукал меня, поэтому я прикинулся дурачком и извинился.
Я зарабатывал всего 5 долларов в день, — немного, но достаточно, чтобы жить. Я ночевал в машине и должен быть выкраивать каждый грош, чтобы отремонтировать её. У неё текло масло, были и другие проблемы, так что ремонт не обещал быть дешёвым.
Однажды я спросил у какого-то 10-летнего мальчугана, почему он собирает картошку быстрее, чем я.
— Потому что я собираю картошку с трёх лет, мистер, — сказал он, — и не просиживаю целый день с сигаретой.
— Ну, может, когда-нибудь и у тебя будет такая же привычка, и ты тоже будешь сидеть на заднице и любоваться окружающим миром, как я, и будешь зарабатывать всего 5 долларов в день…
— Сомневаюсь, — сказал он.
— М-да, ты, наверное, прав.
— Во-о-он моя бабушка, видите? — спросил он, — Ей за 60 и она собирает больше 100 бочек в день. Ещё у меня 9 братьев и сестёр. Это хорошие деньги, они помогают нам пережить зиму. Так что не переживайте на свой счёт…
Но я переживал. Я всё ещё был болен. Боже, как я был болен! Понос ослабил меня и обезводил мой организм. Полдня я бегал по кустам, чтобы облегчить больные кишки.
Но каждый раз фермер, проезжая мимо, улыбался мне.
— Как дела, Чикаго?
— Лучше, чем вчера, чёрт возьми!
— Ага, старайся, Чикаго, у тебя получится.
— Да, наверное. Когда-нибудь…
Наконец, мне надоело собирать картошку. Работа была тяжёлая, а приносила гроши, поэтому я бросил её и нашёл другую на строительной площадке — таскать 60-фунтовые блоки на набережной по 12 часов в день для постройки моста на развязке трассы? Ай-95 недалеко от Хоултона.
Но эта работа была ещё хуже, поэтому я ушёл оттуда и вернулся на поля.
Я жил в машине: на те деньги, что я зарабатывал, нельзя было снять комнату. Я ел сырую картошку, сыр «лонгхорн», ржаной хлеб, тушёные бобы и запивал всё это бутылкой дешёвого вина «Моген Дэвид». По ночам было холодно, но у меня был спальный мешок и двухконфорочная плитка.
Фермеры платили по 25 центов за бочку. Однажды я собрал 25 бочек и заработал 6,25 доллара, не разгибаясь от зари до зари, — мой рекорд. Но один индеец микмак из Брансуика, который работал на другом поле, в ту осень установил новый рекорд штата — 165 бочек. Это означало 41,25 доллара за день работы! Неплохо для Мэна, где всегда было тяжело зашибить деньгу.
В основном сборщиками были индейцами из Канады и получали каждую осень специальные трудовые разрешения на въезд в США для помощи с уборкой урожая. Они жили в рабочих бараках, которые предоставляли им фермеры. Многим из них уборка картофеля давала единственные деньги, которые они могли заработать, чтобы пережить длинные и холодные приморские зимы; и они работали как волы.
Ещё до конца уборки я нашёл работу завсектором в газете «Бангор Дейли Ньюз» в округе Вашингтон. Ответственный редактор Джон Моран нанял меня фактически прямо с поля, и в тот вечер у меня был ужин с ним и его женой в отеле «Карибу» в Хоултоне.
Я поселился в Мачайасе, центре округа, на северном побережье возле бухты Фанди и отвечал за 2500 квадратных миль, то есть за большую часть маленьких сельских общин, разбросанных по зарослям штата Мэн.
Следующие несколько месяцев прошли хорошо. Мне нравилась моя работа, и по выходным мы встречались с Шарлоттой. Казалось, у нас опять всё налаживается. Мы снова объявили о помолвке и назначили свадьбу на следующее лето. Но во время Рождественских каникул Шарлотта снова стала на меня давить, чтобы я перешёл в католическую веру и бросил пить.
Я наотрез отказался, и наша помолвка расстроилась во второй раз.
После Нового года мне позвонил редактор газеты, в которой я впервые получил работу. Он предлагал хорошо оплачиваемое место в Чикаго. Он по секрету сообщил, что новое место означало прекрасное будущее в газете «Чикаго Дейли Ньюз». Эта газета, сказал он, планировала открыть сектор новостей из предместий и организовать новую ежедневную газету к северо-западу от Чикаго.
Я обдумывал это предложение целую неделю. У меня не было причин оставаться, поэтому я уволился из «Бангор Дейли Ньюз» и вернулся на Средний Запад.
