— Разумеется.
— Кто-то из наших людей должен входить в команду. И полученные сведения должны поступать к нам как можно скорее. — Он пристально взглянул в глаза Райма. — Самое важное — быстрота.
Тем самым он хочет сказать, подумал Райм, что не верит в то, что кто-либо в таком состоянии может делать что бы то ни было быстро. Селлитто недовольно зашевелился в своем кресле. Но в словах агента, по сути, не было ничего унизительного для Райма. Абсолютно законное напоминание, которое в подобных условиях сделал бы и сам Райм.
И потому он кратко ответил:
— Все понял.
— Отлично. Я поставлю своих людей в известность, и они смогут помогать вам по мере необходимости, — заверил агент.
— А теперь, что касается прессы, — вступил в разговор Ноубл. — В данный момент мы хотим немного стушевать террористический аспект. Пусть пока все воспринимается как несчастный случай. Однако в СМИ уже просочилась определенная информация по поводу того, что речь идет о чем-то более серьезном. Люди встревожены.
— Могу подтвердить, — кивнул Макдэниел. — В моем офисе производится отслеживание интернетного трафика. Резкий скачок в поиске таких слов и словосочетаний, как «смерть от электрического тока», «дуга», «веерное отключение». Число просмотров видео с вольтовой дугой на YouTube просто зашкаливает. Все до смерти напуганы. Вот двое парней работают с электрической панелью, и вдруг экран заполняет ослепительно яркая вспышка, один из ребят лежит, и половина его тела объята огнем.
— И многие боятся того, — добавил Ноубл, — что подобные вспышки могут произойти и в других местах, не только на подстанциях. Например, у них дома и в офисах.
— А они на самом деле могут? — спросила Сакс.
Макдэниел явно не успел хорошо подготовиться по всем вопросам, связанным с вольтовой дутой.
— Думаю, что да, — неуверенно ответил он, — но не знаю, насколько высоко должно быть при этом напряжение…
Он невольно перевел взгляд на розетку в стене.
— Мне кажется, нам пора браться за работу, — прервал их рассуждения Райм, бросив взгляд на Сакс.
Она сразу же направилась к двери.
— Рон, пойдем со мной.
Пуласки последовал за Амелией.
Дверь за ними закрылась, и до оставшихся в комнате вскоре донесся звук мотора ее машины.
— Теперь еще одно. Сценарий, который мы проверяем на наших компьютерах, — сказал Макдэниел, — сводится к тому, что преступник просто проводил испытания, проверял сети в качестве будущей цели более серьезного теракта. Попытка вышла крайне неуклюжей, в результате погиб только один человек. Мы ввели все эти данные в систему, и она нам выдала, что в следующий раз они могут попробовать нечто совершенно иное. Существует возможность, что мы имели дело с сингулярным явлением.
— С чем с чем? — переспросил Райм. Его страшно раздражал их язык.
— С сингулярным явлением, то есть с единичным. Наша программа анализа угроз по фактору неповторяемости оценила случившееся в пятьдесят пять процентов. Не самый худший коэффициент.
— А не яснее ли будет сказать, — заметил Райм, — что шанс, что кого-то где-нибудь в Нью-Йорке таким же способом убьет током, равен сорока пяти?.. И это может произойти прямо сейчас.
5
Подстанция MX-10 «Алгонкин консолидейтед» представляла собой миниатюрный средневековый замок в тихом районе к югу от Линкольн-центра. Построенная из грубого неровного известняка и в течение нескольких десятилетий принимавшая на себя всю нью-йоркскую грязь и копоть, она выглядела неряшливо и убого. Угловой камень почти стерся от времени, но на нем еще можно было прочитать «1928 г.».
Было без нескольких минут два, когда Амелия Сакс притормозила свой «форд-торино-кобра» красно-коричневого цвета у подстанции прямо за пострадавшим автобусом. Автомобиль привлек несколько любопытных и восхищенных взглядов находившихся там полицейских и пожарных. Она вышла из машины, сунула картонку с надписью «Полиция Нью-Йорка» под дворник на лобовом стекле и окинула взглядом место происшествия. За ней из машины вылез Рон Пуласки и с громким стуком захлопнул за собой дверцу.
Амелии сразу же бросились в глаза странные диспропорции в окружающем пейзаже. Современные здания — по меньшей мере в двадцать этажей — окружали подстанцию, которая по какой-то непонятной причине располагала диковинными готическими башенками. По каменной стене шли белые полосы — следы, оставленные многочисленными селившимися здесь голубями, которые стали уже понемногу возвращаться после первоначального переполоха, вызванного случившимся. На окнах со стеклами из желтоватого стекла стояли выкрашенные в черный цвет решетки.
Толстые металлические двери были открыты, внутри царила темнота.
Блея электронной сиреной, подъехал автомобиль отдела криминалистики нью-йоркской полиции. Машина остановилась, и из нее вышли трое сотрудников из Куинса. Сакс уже приходилось несколько раз работать с ними в ходе расследования ряда дел, и она кивком поприветствовала молодого латиноамериканца, женщину с монголоидными чертами и их руководителя — детектива Гретхен Залофф. Сакс кивнула детективу, та помахала ей в ответ и, бросив мрачный взгляд на подстанцию, проследовала к большому фургону, из которого ее подчиненные начали выгружать оборудование.
Сакс перевела взгляд на обочину улицы, отделенную желтой лентой, за которой собралось человек пятьдесят зевак. Автобус, который, по всей вероятности, и был объектом нападения, стоял перед входом на подстанцию, пустой и скособоченный. Правые шины спущены. Краска в передней части ободрана. Половина окон стали матовыми от серой сажи.
Подошла врач из медслужбы, крупная чернокожая женщина, и поздоровалась с Амелией. Сакс ответила:
— Привет.
Врачам, работающим в следственных органах, приходится видеть самые жуткие сцены. Но в данном случае даже она была потрясена.
— Детектив, вам нужно бы посмотреть самой.
Сакс проследовала за ней к карете «скорой помощи», где лежало тело погибшего, которое должны были перевезти в морг. Оно было накрыто темно-зеленым вощеным брезентом.
— Кажется, это был последний пассажир. Вначале мы думали, что нам удастся его спасти. Но… не получилось.
— Его убило током?
— Вам лучше самой посмотреть, — прошептала врач и подняла брезент.
Сакс застыла, почувствовав запах горелой кожи и волос, поднимавшийся от трупа. Она взглянула на жертву — латиноамериканец в деловом костюме, или, точнее, в том, что от него осталось. Спина и большая часть правой стороны тела представляли собой смесь из сгоревшей кожи и одежды. Ожоги второй и третьей степени, заключила Сакс. Но не это ее потрясло. По службе ей приходилось видеть массу самых тяжелых ожогов, случайных и преднамеренных. Жуткое зрелище являло тело погибшего после того, как медики срезали с него куски обгоревшей одежды. Перед Амелией предстали десятки ран, покрывавших всю его поверхность. Создавалось впечатление, что человек стал жертвой выстрела из ружья немыслимой мощности.
