Но сейчас о веселье не было и речи. Я ее боялся. Не знаю, как я до этого додумался, но объяснение могло быть только одно: я видел, что скрывалось за ее словами и поступками. Непостижимым образом я проник в обиталище ее мыслей. Это было ужасное место.
Глава 5
Вечером, после того как Фил благополучно отбыл к себе в Беркли, я рассказал обо всем Энн. Ричард уже спал, а мы только готовились лечь в постель. Я уже облачился в свою любимую пижаму, Энн переодевалась за дверцей шкафа.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — заметила она, внимательно меня выслушав.
— Тебя сложно в этом винить, — уныло скривился я, — я и сам ничего не понимаю.
— Но что это было? — нерешительно начала она. — Ты сказал, что почувствовал к ней острую неприязнь, но... — Она замялась и вопросительно уставилась на меня.
— Именно так! — воскликнул я. — Мне кажется, я знал, что происходит у нее в голове. Я не хочу сказать, что прочел ее мысли, нет, там не было слов или предложений. Но то, что было за словами. Она это чувствовала.
— Боже мой, — Энн укоризненно покачала головой, — по-твоему получается, что она просто чудовище.
— Быть может, мы все глубоко внутри чудовища, — философски заметил я.
Я увидел, как Энн вздрогнула, но, видимо, быстро взяла себя в руки и, подойдя, села рядом. Несколько минут никто из нас не решался нарушить тишину.
— Хорошо, — наконец заговорила она, — давай забудем об Элси. Ты считаешь, что это продолжение прошлой ночи?
— Не знаю, честно говоря.
Энн задумчиво закусила нижнюю губу.
— Что же могло случиться?
— Понятия не имею! — возбужденно заговорил я. — Ты все видела. Возможно, я вел себя под гипнозом как-то необычно?
Ее взгляд стал обеспокоенным.
— Я не заметила ничего особенного. Мне уже приходилось раньше видеть людей в состоянии гипнотического транса. Я видела, как Фил гипнотизировал других людей. Все было как обычно.
— Тогда я ничего не понимаю.
— Надо бы рассказать Филу, — добавила Энн, — возможно, он сумеет помочь.
— Как? — отмахнулся я. — Он считает, что сеанс гипноза прошел нормально и все закончилось. Просто я несколько перевозбудился.
— Знаю, но... — Энн выглядела настолько расстроенной, что я попытался взять себя в руки, чтобы не огорчать ее еще больше.
— Он же сказал — телепатия.
— Ты считаешь, это возможно? — Энн смотрела на меня с такой надеждой, что мне стало не по себе.
— Не знаю, наверное, все возможно. В конце концов, это явление имеет такое же право на существование, как любое другое.
— Телепатия... — протянула она. — Мы очень редко слышим это слово, иногда оно попадается в книгах и газетах. Но мы его почти никогда не произносим применительно к конкретному человеку.
— Может быть, я тороплюсь с выводами, — заметил я. — И это просто старый добрый нервный срыв.
— Ладно, — Энн накрыла своей рукой мою и грустно улыбнулась, — если это... если что-то непонятное будет продолжаться, мы пойдем к Алану Портеру... или еще куда-нибудь.
— Точно, — оптимистично добавил я, — прямым ходом в психушку.
— Милый, прошу тебя, не надо так говорить.
— Извини. — Я нежно обнял жену.
— У меня тут живет один мальчик, — шепнула она, — которому нужен отец. Причем настоящий отец, а не буйный тип в обитой войлоком палате.
— Передай этому мальчику, — ласково ответил я, коснувшись губами ее теплого розового ушка, — что я принимаю его условия.
* * *
Я снова увидел ее. Все было так же, как в первый раз: странное черное платье, нитка жемчуга, волосы в беспорядке, бледное лицо, темные круги под глазами. Она стояла у того же окна и смотрела на меня. В этот раз я не был парализован ужасом и сумел рассмотреть ее получше. Ее лицо выражало мольбу. Словно она меня о чем-то просила.
— Кто вы? — снова спросил я.
И проснулся.
Трудно описать словами чувство огромного, безграничного, ни с чем не сравнимого облегчения, которое я испытал в тот момент. Я был так счастлив, что хотелось петь. Фил оказался прав. Это не привидение. И даже не телепатический образ. А просто дурной сон. Только радовался я недолго.
Потому что через несколько минут снова ощутил покалывание в висках и нарастающее напряжение в груди и животе. Именно в таком состоянии я встал с постели прошлой ночью. И снова откуда-то знал совершенно точно, что если встану и пойду в гостиную, то увижу ее на том же месте, у окна. Она уже там. И ждет меня.
Только я не встал, а быстро перевернулся на живот и зарылся лицом в подушку, тщетно пытаясь взять себя в руки и не паниковать. Я не пойду туда. Ни за что не пойду.
Я прислушался и похолодел. В гостиной кто-то был. Я ясно расслышал тихий шуршащий звук — шелест юбки идущей женщины. И еще до меня донесся детский плач. Ричард!
Леденящий душу ужас буквально выбросил меня из постели. Даже не помню, как я оказался в его комнате. Ричард стоял в кроватке и горько плакал. Я схватил его на руки и судорожно прижал к груди.
— Тише, мой милый, тише, все в порядке, папа здесь, не плачь, все будет в порядке! — Я чувствовал, как дрожит его хрупкое тельце, и все сильнее прижимал сына к себе, нежно поглаживая его спинку трясущимися пальцами. — Все в порядке, родной, папа здесь, с тобой, спи, не бойся, все будет хорошо. — Я чувствовал его страх, ощущал совершенно отчетливо, будто ручеек ледяной воды переливался из его мозга в мой. — Все хорошо, — как заведенный твердил я, — спи. Папа здесь, с тобой, спи. Ты видел сон. Плохой сон. Но это всего лишь сон!
Я бы все отдал, чтобы это было правдой.
* * *
Солнце. С его появлением ушли ночные страхи, и жизнь показалась значительно более привлекательной.
Женщина в черном мне приснилась, шелест юбки — не более чем игра воображения, Ричард тоже видел плохой сон. К такому заключению я пришел, пока брился, и остался вполне доволен своими выводами. Забавно, как часто мы стараемся разрушить свою веру, приводя для этого массу всевозможных доводов, и как мало доверяем собственной интуиции.
А уж когда доводов так много... Солнечный свет всегда был мощным аргументом против ночных неприятностей. Добавьте к этому вкусный завтрак, лучащуюся радостью жену, счастливо хохочущего сына, понедельник, сулящий новую встречу с любимой работой, — и вы получите потенциал, способный сокрушить веру в любые непонятные и не поддающиеся логическому объяснению явления.
К моменту выхода из дома я окончательно уверился, что в моей жизни все хорошо, и, насвистывая, направился к дому Элизабет и Фрэнка. Была его очередь вести машину. Я постучал в заднюю дверь и бодро вошел в кухню. Фрэнк еще сидел за столом и допивал свой утренний кофе.
