* * *
Старая двухэтажная вилла была огромных размеров — общей площадью не меньше шестисот квадратных метров, однако всех охватило состояние клаустрофобии.
Строго говоря, Ребекке хотелось бы эвакуироваться немедленно, затолкать всех в правительственный самолет и поскорее улететь. Но самолет приземлился совсем недавно, и пилоты уже исчерпали резервы полетного времени. По правилам им положено было отдохнуть не менее восьми часов, прежде чем снова сесть за штурвал, — стало быть, придется ждать утра. Конечно, при учете того, что суданские власти их выпустят…
Она разговаривала по телефону с суданским координатором каждые десять минут и с Рунебергом каждый час. Координатор уговаривал их остаться, утверждая, что «беспорядки всего лишь досадный инцидент, спровоцированный мятежниками, желающими подорвать отношения между Швецией и Суданом», и заверяя их, что им «гарантирована полная безопасность».
Однако он отказывался признавать попытку покушения.
И не только он…
Глад, расположившийся на втором этаже виллы, так громко кричал на своего ассистента Хокана Берглунда и в телефонную трубку, что его, должно быть, слышали даже солдаты, стоявшие на часах у ворот.
Министр же ничего не говорила — она заперлась в своей комнате, предоставив дело своему пресс-секретарю.
— Анн-Кристин плохо себя чувствует. Ее укачало еще в самолете, и затем вся эта история с…
Пресс-секретарь многозначительно кивнула в сторону Ребекки, и та заметила, как остальные телохранители наблюдают за ней.
— …с покушением, — добавила Ребекка уверенным голосом. — Неизвестный мужчина, вооруженный револьвером, приблизился к нашей машине с целью обстрелять ее. К счастью, ему это не удалось, и мы ретировались. Моя обязанность — позаботиться о том, чтобы все мы вернулись домой живые и невредимые и как можно скорее.
Пресс-секретарь вежливо кивнула ей.
— И мы очень ценим это, Ребекка. Очень ценим.
Пресс-секретарь покосилась на Глада.
— Но дело в том, что эвакуация… как бы это лучше выразиться… подает неверные сигналы… если ты понимаешь, что я имею в виду.
— Нет, не понимаю, — отрезала Ребекка.
Глад подскочил со стула.
— У нас есть программа встреч с важными людьми. Мы потратили несколько месяцев, чтобы договориться об этих встречах! Посол использовал все свои связи, весь свой кредит доверия, чтобы организовать этот визит, и вдруг мы все отменяем из-за каких-то… мелких помех?
Произнося эти слова, Глад то и дело брызгал слюной, лицо его побелело.
— По моей оценке, все началось в тот момент, когда ты решила, что мы должны уехать оттуда, Нурмен. Кто-нибудь придерживается иного мнения?
Он окинул взглядом помещение, но никто не произнес ни слова.
Ребекка пыталась встретиться глазами с Мальменом, но тот смотрел в пол, как и все остальные члены ее команды, а Хокан Берглунд преданно глядел в глаза своему хозяину. Ребекка сделала глубокий вздох, пытаясь сохранить спокойствие.
— Я приняла решение об эвакуации, потому что ситуация стала слишком рискованной. По сравнению со вчерашним днем обстановка радикально изменилась, и, по моей оценке, мы не могли добраться до места встречи безопасным образом. Отвлекаясь от массовых беспорядков, попытка покушения сама по себе доказывает, что я была права.
Она посмотрела на остальных, однако никто не поднял глаз.
— Ты имеешь в виду террориста, которого видела только ты, Нурмен? Не странно ли, что никто другой не заметил его — никто из твоих коллег или нас, ехавших на тех же машинах? Тебе не кажется, что тут что-то не так?
Он наклонил голову набок, чтобы еще более подчеркнуть свою пренебрежительную манеру.
— Все произошло слишком быстро, людей было много, к тому же из-за пыли трудно было рассмотреть… — начала Ребекка, но Глад прервал ее.
— Но твой водитель, по крайней мере, должен был заметить его? Как там тебя — Мудиг?
Каролина подняла глаза.
— Модин, — пробормотала она.
— Да-да… Ну, Модин, мы слышали рассказ Нурмен о том, как мистический террорист пробежал прямо перед капотом машины, нацелив на нас револьвер. Ты не видела его?
Модин бросила долгий взгляд на Ребекку, потом на Мальмена, прежде чем ответить.
— Нет, не видела.
— Ты говоришь, что не видела, а вот твоя начальница, находившаяся рядом с тобой, утверждает, что видела его вполне отчетливо. Как ты думаешь, почему ваши рассказы не сходятся?
Модин поежилась и снова бросила на Мальмена долгий взгляд.
— Я смотрела назад; для меня в тот момент важнее всего было развернуться, так что я не очень хорошо видела, что происходило перед машиной. Всё двигалось во всех направлениях…
— Однако живого террориста, размахивавшего пистолетом, ты должна была заметить? Разве вас не учат этому в школе телохранителей?
Его презрительный тон вызвал у Ребекки острое желание вцепиться в его тощую шею, однако она сдержалась. Чего бы ни пытался Глад добиться этой дискуссией, последнее слово все равно останется за ней. Исход разговора решен — другое дело, как это воспримет Глад…
Модин пробормотала что-то в ответ, и Глад переключился на заместителя начальника группы.
— А ты — тебя, кажется, зовут Мальмен?
— Так точно.
— Ты видел террориста?
— Нет, не видел, однако я, как и Модин, и мой собственный шофер, был сосредоточен на том, что происходило сзади. Кроме того, я пытался заставить машину, находившуюся позади нас, уступить дорогу, что было непросто…
Глад кивнул и снова обернулся к Ребекке.
— Как уже было сказано, мы имеем массовые беспорядки, вызванные нашим незапланированным отступлением, и террориста, которого видела только ты, Нурмен. Для меня вопрос ясен — нет никаких оснований для прерывания визита, и посол полностью поддерживает мою точку зрения. Министр внутренних дел обещал нам полный вооруженный эскорт, так что завтра утром мы продолжаем работать по первоначальному плану.
Он с удовлетворением окинул группу взглядом, словно вопрос был решен.
— Нет, не продолжаем, — сдержанно ответила Ребекка. — Похоже, ты перепутал мое звание и мою компетенцию, Глад. За безопасность министра и группы несу ответственность я, а не ты и не посол. Мое решение таково: как только рассветет, мы возвращаемся домой. Если тебя что-то не устраивает, можешь жаловаться моему начальнику, комиссару Рунебергу.
Она поднялась и вышла в кухню.
Разговор окончен, тощая вонючая крыса!
* * *
Four plus one.[31]
