— Итак, миледи, — не удержался Джерард, хотя и не собирался говорить ничего подобного, — вам не кажется, что в сложившейся ситуации имеет место некоторая ирония?
Кристина не стала делать вид, будто не понимает, о чем речь.
— У вас есть все основания так считать, — согласилась она.
— Вы предпочли выйти замуж за деньги, — произнес граф, — а теперь выясняется, что вы целиком и полностью зависите от человека, которого когда-то ради этих самых денег отвергли. И теперь этому человеку принадлежит здесь все.
Если он пытался привести Кристину в замешательство, ему это не удалось.
— Джентльмен, — произнесла она, — не стал бы напоминать леди о ее зависимом положении, милорд.
А он напомнил. И это непростительно. Но Джерард не хотел говорить ничего подобного. Более того, он намеревался вести себя сегодня благопристойно. И все же с желанием хоть как-то уязвить Кристину или просто позлорадствовать оказалось не так просто совладать.
— Джентльмен. — Джерард тихо засмеялся. — Но в Торнвуде всегда бытовало единодушное мнение о том, что я таковым не являюсь. — Его отец влюбился в оперную певицу. Сначала сделал ее своей любовницей, а потом женился менее чем за восемь месяцев до появления на свет Джерарда — своего единственного сына. — Уверен, вам сообщили об этом еще до того, как это подтвердило и мое занятие торговлей.
— Гилберт никогда не упоминал вашего имени, — холодно заметила Кристина.
Джерард улыбнулся и посмотрел на мерцающие в камине угли. А ведь она тоже не прочь его уязвить. Почему? Жалеет о своем решении? Или просто возмущается тем, как все сложилось?
— Стоило ли оно того, Кристина?' — спросил граф. — Замужество ради денег?
— Да, — ответила женщина. — Стоило.
Так. А какого ответа он, собственно, ожидал? Какое признание хотел услышать? Что она совершила ошибку? Что следовало отдать предпочтение любви? Но если бы она сказала это, Джерард стал бы презирать ее еще больше, чем теперь. Впрочем, он позвал ее сюда не для того, чтобы излить горечь, которую ощутил в полной мере только здесь, в Торнвуде, и не затем, чтобы ворошить прошлое.
— Ваша младшая дочь совсем малышка, — произнес граф. — А сколько лет старшей?
— Семь, — был ответ.
— У девочек есть няня, — продолжал граф, — а учительница?
— Учительницы нет. Я сама с ними занимаюсь. Каждое утро.
— И сегодня я вам помешал, — сказал граф. — Почему вы не наняли учительницу?
Кристина поджала губы и уставилась на свои руки, сложенные на коленях.
— Чтобы нанять учительницу, нужны деньги, милорд, — ответила она.
— А поместье не может позволить себе таких расходов? — последовал вопрос.
Кристина подняла на него свои темные, ничего не выражающие глаза. И все же Джерарду удалось прочитать ее мысли. Он понял, что она хотела сказать, хотя не произнесла ни слова. И это его разозлило.
— Вы не станете просить, не так ли? — нахмурившись, спросил он. — Слишком горды для этого, миледи? Монк без лишних вопросов выделил бы вам деньги.
— Мистер Монк, — произнесла графиня, — не имеет права действовать по своему усмотрению. Он всего лишь управляющий.
— А вы боялись, что если он спросит у меня, я отвечу отказом, не так ли? — произнес граф. — Должно быть, вы считаете, что я преисполнен жажды мщения. Или просто наслаждаетесь своей ролью мученицы, отвергаемой человеком, когда-то отвергнутым вами. Недавно я наделил Монка гораздо более широкими полномочиями. Насколько я понял, Гилберт держал его в ежовых рукавицах. Меня такое положение не устраивает, тем более когда вскоре нас снова будет разделять Атлантический океан. Вы можете просить его о чем угодно, и любая ваша просьба будет удовлетворена. Ведь скорее всего я об этом даже не узнаю.
Кристина не ответила.
— После Рождества, — продолжал граф, — вы наймете учительницу, которую выберете сами. В будущем вы будете нанимать учителей музыки, рисования, танцев. Словом, будете делать все, что необходимо для образования ваших детей. Я дам Монку соответствующие указания. Уверен, это меня не разорит.
— Благодарю вас, — произнесла Кристина столь холодно, что Джерард не услышал в ее словах благодарности. Но ему и не нужна была ее благодарность.
Внезапно Джерард все понял. Понял то, чего не обнаружил в гроссбухах, привезенных в Лондон Монком и досконально им изученных. Но ведь он и не искал эту информацию.
— Сколько карманных денег вы получали от Гилберта? — спросил граф. — Их все еще выплачивают вам?
Кристина вновь принялась изучать лежащие на коленях руки, несмотря на то что ее подбородок был по-прежнему упрямо вздернут.
— Гилберт оплачивал все мои счета, — произнесла она.
Потрясенный Джерард осознал смысл сказанного. Дело, оказывается, не в том, что Кристина перестала получать карманные деньги после смерти мужа и была слишком горда, чтобы попросить денег у Джерарда. Судя по всему, покойный граф держал в ежовых рукавицах не только Монка.
— Понимаю, — произнес Джерард. — Возможно, подобные отношения вполне устраивают супругов, но мне они кажутся недопустимыми. Я не собираюсь настраивать вас против себя еще больше, вынуждая каждый раз бегать ко мне за деньгами. Раз в три месяца вы будете получать сумму, достаточную для удовлетворения ваших нужд и потребностей ваших детей. С тетей и Маргарет дела обстоят так же?
— Насколько мне известно, милорд, покойный супруг оставил тетушке Ханне небольшое наследство, — произнесла Кристина. — Но я не знаю, хватает ли ей этих денег. Она никогда не жаловалась.
— Скажите, — произнес Джерард, меняя тему разговора, — почему у Маргарет не было дебюта? Ей двадцать лет. Большинство девушек в этом возрасте уже выходит замуж. Гилберт умер, когда ей было девятнадцать. Это трагическое событие случилось летом, но почему она не вышла в свет весной? Или годом раньше, когда ей исполнилось восемнадцать? Или вы не сочли нужным убедить мужа в необходимости вывозить золовку в город?
Кристина взглянула на графа со странной полуулыбкой на губах.
— Хорошо, вы как настоящая эгоистка предпочли сидеть у себя в деревне с детьми. — Джерард нахмурился. — Но Маргарет — разве она не пыталась поговорить об этом с братом?
— Если такой разговор и имел место, — произнесла Кристина, — то закончился не в ее пользу.
— Слишком дорого? — спросил Джерард, в душе которого зародились подозрения. Всегда ли Гилберт отличался прижимистостью? Ведь в детстве он был настоящим воришкой. Внезапно эта мысль показалась Джерарду забавной.
— Отчасти, — подтвердила его догадку Кристина.
— И какова же другая причина?
— Жизнь в городе, — ответила графиня. — Она слишком легкомысленна, слишком неправедна.
— Это мнение Гилберта? — нахмурившись, спросил Джерард. — Или ваше?
