– Таковы правила игры, нравится тебе или нет. К тому же фигуры – это не трофеи. Фигуры – солдаты. Взять их означает убить. Нельзя же выпускать на поле убитых солдат!
– В японских шахматах «сёги» это допускается.
– Снимаю шляпу перед гуманностью того, кто придумал «сёги». Вероятно, в них «взять фигуру» означает не убить солдата противника, а забрать в плен. Поэтому ее можно вновь использовать в игре.
– Жаль, что в шахматах по-другому.
– Перебегать на сторону противника противоречит рыцарскому духу. Ладно, хватит этих пустых разглагольствований, лучше посмотри логически на боевую позицию. В твоем распоряжении всего лишь один ход. К тому же у тебя осталось совсем мало фигур, и какой бы из них ты ни пошел, тебе уже мне не помешать. Смотри, я пойду слоном и поставлю тебе мат.
– Сдаюсь. К черту эти шахматы! – Кусанаги откинулся на стуле.
Югава надел очки и посмотрел на стенные часы.
– Мы играли сорок две минуты. Правда, большая часть времени ушла на твои раздумья… Ничего, что ты здесь бьешь баклуши? Твой строгий начальник не будет ругаться?
– Только что закончили дело серийного убийцы. Могу же я хоть немножко передохнуть. – Кусанаги протянул руку к замызганной чашке. Растворимый кофе, которым его потчевал Югава, уже остыл.
В тринадцатой лаборатории физического факультета университета Тэйто в этот час не было никого, кроме Югавы и Кусанаги. Студенты разошлись на лекции. Разумеется, Кусанаги это было известно, он не случайно зашел именно сейчас.
В кармане Кусанаги зазвонил мобильный телефон. Югава, набрасывая на плечи белый халат, усмехнулся:
– Ага, срочный вызов!
Кусанаги, скорчив кислую мину, взглянул на дисплей. Югава угадал. Звонил молодой коллега из его следственной бригады.
Место преступления – дамба в Старой Эдогаве. Неподалеку виднеется водоочистительная станция. На противоположной стороне реки – уже префектура Тиба. «Нет, чтобы это произошло на том берегу!» – с досадой думал Кусанаги, поднимая воротник пальто.
Труп лежал на краю дамбы. Он был завернут в синий полиэтилен, видимо, взятый на какой-то стройплощадке.
Труп был обнаружен стариком, совершавшим пробежку по дамбе. Он заметил ногу, торчащую из-под полиэтилена, и, набравшись мужества, заглянул под него.
– Старику семьдесят пять лет. Он часто бегает трусцой даже в такую холодную погоду. Но в его возрасте увидеть такую жуть! Можно только от души посочувствовать…
Гиситани, молодой детектив, первым прибывший на место, докладывал обстановку. Кусанаги хмуро слушал, придерживая взлетающие полы пальто.
– Ты видел труп?
– Видел… – Гиситани скривил губы от отвращения. – Начальник бригады приказал все тщательно осмотреть.
– Да уж, с него станется. Сам-то он и близко не подойдет.
– А вы будете осматривать?
– Зачем? Ты ведь уже это сделал.
По словам Гиситани, труп был в ужасном состоянии. Во-первых, совершенно голый, даже ботинки и носки были сняты. Далее, лицо размозжено. Точно раздавленный арбуз, как выразился Гиситани. От одного этого Кусанаги едва не стошнило. Пальцы на руках трупа обожжены, так что нет возможности снять отпечатки.
Мужчина. На шее следы веревки. Кроме этого, никаких внешних повреждений.
– Может, специалисты что-нибудь обнаружат… – сказал Кусанаги, прохаживаясь по заросшему травой пустырю. Поскольку вокруг сновали полицейские, он делал вид, что ищет улики, оставленные преступником. Но если честно, он полностью полагался на специалистов в этой области. Сам он и не надеялся заметить что-либо важное.
– Рядом нашли велосипед. Его уже доставили в полицейский участок.
– Велосипед? Наверняка кто-то бросил, чтоб не тащить в утиль.
– Но он довольно новый. Только шины на обоих колесах проколоты. Такое впечатление, что их намеренно прокололи иглой или чем-то еще в этом роде.
– Может, он принадлежал жертве?
– Трудно сказать. На нем есть регистрационный номер, так что, скорее всего, удастся установить хозяина.
– Хорошо бы он принадлежал жертве, – сказал Кусанаги. – Иначе хлопот не оберешься. Теперь все зависит от этого – либо пан, либо пропал.
– Как это?
– Гиситани, это у тебя первый неопознанный труп?
– Ну да.
– Давай вместе рассуждать. Лицо и отпечатки пальцев уничтожены, ясно, что преступник хотел скрыть личность жертвы. Другими словами, если мы идентифицируем убитого, то легко выйдем на преступника. Мы сейчас на распутье. Если установим личность жертвы, считай, нам крупно повезло. Если же нет…
В этот момент у Гиситани зазвонил мобильный. Сказав пару слов, он обратился к Кусанаги:
– Велели идти в участок.
– Ну вот, это уже кое-что. – Кусанаги, оживившись, потер озябшие руки.
В участке, в комнате следственного отдела, Мамия возился с электропечью. Мамия был начальником бригады, в которую входили Кусанаги и Гиситани. Несколько человек, лихорадочно суетившихся вокруг него, были, по-видимому, детективами из участка Старой Эдогавы. Судя по всему, в данную минуту они занимались обустройством следственного штаба.
– Слушай, ты приехал на своей машине? – спросил Мамия, посмотрев в упор на Кусанаги.
– Ну… В общем, да. Сюда на метро никак не доедешь.
– Так значит, надо полагать, ты хорошо ориентируешься в этом районе.
– Нельзя сказать, чтобы очень хорошо, но в общем район мне известный.
– Короче, найдешь без проводника. Возьми с собой Гиситани и сходи вот сюда, – он протянул листок.
На нем были торопливо написаны адрес в Синодзаки и имя – Ёко Ямабэ.
– Кто это?
– Ты рассказал ему о велосипеде? – обратился Мамия к Гиситани.
– Рассказал.
– Велосипед, найденный рядом с трупом? – Кусанаги посмотрел на строгое лицо начальника.
– Да. Мы навели справки – в полицию поступило заявление о краже. Регистрационный номер совпадает. Эта женщина – хозяйка велосипеда. Мы уже с ней связались по телефону. Так что отправляйся к ней и порасспроси.
– С велосипеда сняли отпечатки пальцев?
– Об этом можешь не беспокоиться. Поторопись.
Точно спасаясь от грозящего обрушиться на них гнева начальства, Кусанаги и его юный напарник пулей выскочили из участка.
– Признаю свое поражение. Краденый велосипед! Впрочем, я подозревал что-то в этом роде. – Кусанаги с досады щелкнул языком, крутя руль своей любимой машины.
Это был черный «Скайлайн», за руль которого он впервые сел почти восемь лет назад.
