отдавая отчета своим действиям, со всей силы прижала свободную ладонь к существу – по руке тут же заструилась пылающая лава, готовая сжечь покусившегося на святое. Лярва выгнулась всем своим скользким опарышеподобным телом и раззявила уродливую пасть в мучительном вопле. – Получи, тварь! – мстительно прошипела я и, содрав с себя паразита, со всего маху отбросила его в стаю таких же тварей, алчно облизывающихся на вкусную меня.
– Болотный чертополох, – выдохнула я, судорожно ища взглядом пути отхода.
К сожалению, их не было. Бежать было поздно, да и бесполезно: позади неожиданно разверзлась надежно укрытая густым туманом пропасть в ущелье, в которую я до этого не угодила лишь чудом.
Осознав мрачную действительность, я встала наизготовку, закатала рукава мантии и подняла ладони перед собой.
–Воздух вокруг соберись в ведьмин круг, – шептала я, напитывая силой ладони, которые тут же вспыхнули и заискрились рыжим пламенем. Колье снова раскалилось, обжигая нежную кожу шеи, – силу вдохни, от беды заслони. Prodecte Vire!
Едва почуяв настоящую живую магию, лярвы тут же рванули на меня. Я вскинула руки… а в следующую секунду, сбитая небольшим круглым снарядом, уже летела вниз по хлюпающей грязной расщелине.
Пропустив с десяток крайне болезненных кувырков и жестко приземлившись на стылый дерн, я с трудом приподнялась на локтях и удивленно уставилась на грязного кота.
– Сеймур! Ты…
– Я же велел тебе уходить! – не обременяя себя лишним приветствием, накинулся на меня фамильяр.
Я фыркнула: велел он. Ну надо же, он мне велел!
Тихонько застонав, я потерла многострадальную руку, на которую поверх укуса наложились рваные грязно-серые раны от падения. Огромную радость при виде хоть какой-то знакомой души в обители мертвых тут же заглушила старая обида.
– Вернулся, значит, – небрежно бросила я фамильяру, неуклюже поднимаясь на колени. – А я уж думала, ты меня бросил. Это ведь так на тебя похоже!
– Ты должна уходить отсюда, – тихо, с натугой просипел кот, то и дело встряхивая головой. – Как можно скорее.
– Никуда я без мамы не пойду! – отрезала я, отворачиваясь от кота. – Если фамильяр не способен защитить ее, тогда это сделаю я. А ты можешь валить на все четыре стороны!
Сеймур напрягся: его шерсть заходила ходуном, глаза зажглись дьявольским огнем, отчего я испуганно отшатнулась.
За обрывом послышались знакомые всхлипывающие звуки, и я оцепенела.
– Забудь о… – казалось, каждое слово давалось фамильяру с огромным усилием. Словно в попытках стряхнуть с себя невидимое бремя, кот вдруг стал заваливаться на бок. – Уходи… при первой же возможности, – он еще раз встряхнулся и выпрямился. – Не шуми. И не колдуй. Следи за рябинами. И скорее возвращайся.
Внезапно шерсть фамильяра вздыбилась, снова затрещав серебристыми искрами – именно в это мгновение из-за обрыва вырвалась стая лярв и устремилась прямо к нам.
– Сеймур, – испуганно просипела я и потянулась к фамильяру.
– Следи… за рябинами! – бросил тот и рванул навстречу алчным лярвам.
– Подожди… За какими еще рябинами? Что это значит, Сеймур! – только и успела вскрикнуть, но кот, полыхнув ярким сапфировым шаром, врезался в стаю лярв, разнеся в искры наиболее агрессивных, а затем полетел вверх, уводя оставшихся за собой. – Не бросай меня здесь, – я села прямо в грязь и, прикоснувшись к колье, поморщилась от боли.
И только сейчас заметила на месте, где еще секунду назад сидел фамильяр, веточку рябины. Настоящей, не плотоядной. Живой.
Едва я взяла веточку в руки, как та вдруг заискрилась, вспыхнула и осыпалась багрецом на мою правую ладонь, где оплела запястье сверкающими нитями и застыла на тыльной стороне ладони чудесным рисунком россыпи созревших сочных ягод. Я нежно провела рукой по рисунку. Ягодки заискрились под моими пальцами, и я снова вспомнила летний солнечный день под рябиной, мамин деревянный гребень и ее заботливые руки.
– Эх, Ряба, снова в твоих волосах ягодки рябины, – смеялась мама. – А еще спрашиваешь, почему у тебя такой цвет волос. Да потому что ты, – она склонилась и нежно поцеловала меня в макушку, – поцелованная рябиной. И отныне всегда будешь под ее защитой.
Я улыбнулась воспоминаниям: в груди потеплело, а тело наполнилось живительной магией, что была чужда этому миру, но так необходима мне сейчас.
– Алия, – прошептала я, снова коснувшись колье и вспомнив, наконец, для чего я здесь.
Собрав остатки сил и смелости, я встала и отряхнула подол мантии, которая всего за полчаса пребывания в Закраине уже успела превратиться в затасканную половую ветошь. Я взяла мамин венчик в руки и, чирканув по ободку острием заранее заготовленной булавки с каплями моей крови, что предусмотрительно собрала еще перед переходом, быстро начертала в воздухе печать призыва.
Тут же поднялась пыль и подул сильный ветер, закинув капюшон мне на голову. Колье снова нагрелось и заискрило, но я уже не обращала на это никакого внимания.
Куда сложнее было не обратить внимания на хрустнувший всего в десяти шагах позади сухой валежник.
Я вздрогнула и прислушалась: снова лярвы? Или же на этот раз что-то пострашнее паразитов позарилось на кровь ведьмы? Неважно! Медлить больше нельзя!
Я быстро занесла ладонь над ободком.
–У жизни на краю, у смерти на виду прошу кровь родную внять зову моему. Vilande Mor.
Ободок поднялся над землей и закружился в воздухе. По нему, смешиваясь с землей и трухой, заскользили багровые капельки.
Шорох приблизился и стал отчетливее: кто-то, потревоженный магией, уже вовсю спешил ко мне. И сильно сомневаюсь, что это была услышавшая зов мама.
– Ну, давай же, – отчаянно прошептала я, глядя на сверкающий во тьме ободок в завершающей свой рисунок печати зова. – Скорее.
Треск прекратился, повисла зловещая тишина.
Меня нашли.
Я затаила дыхание, не в силах обернуться, но всем своим прозрачным естеством ощущая чей-то неприязненный тяжелый взгляд.
Лярвы, бесы? Или сам демон явился на мой зов?
Последняя догадка прошлась по телу крупной дрожью. Но я взяла себя в руки и, обратившись к магии, приготовилась к бою. Кто бы это ни был, мешать никому не позволю. Даже если это будет сам демон!
И едва я успела представить все самое плохое, как стало еще хуже.
– Кто такая?
Я вздрогнула, скуксилась и опустила голову.
– Усопшая, – ляпнула я первое, что пришло в голову. И ведь не солгала.
– Как для усопшей, – начал незнакомец, медленно обходя меня таким образом,
