войти, как уже достал пистолет за дуло и предложил Матильде: — Вы не хотите пристрелить этого ублюдка? Я помогу уехать на другой континент, только скажите!
«Мать свою пристрели, дегенерат».
— Нет, пожалуйста, уберите… — беспристрастно сказала Матильда.
Я презрительно посмотрел на пистолет.
«Может взять и проломить им голову этого наглого ублюдка?»
Хоть Матильда не имела никакого права — я бы не сопротивлялся, если бы она выхватила позолоченный Лингер восемьдесят третьего года и выстрелила прямо в сердце.
Однако столь гнилой жест от Ласина пробуждал лишь отвратительную ненависть. Гнев, из-за которого я убил мужа Матильды, медленно разгорался, но теперь я знал, как контролировать эмоции:
«Вспомни тёплые объятья Ауры… Успокойся Фаррен. Ты рядом с мамой…» — и я победил, преодолел всеобъемлющий гнев и успокоился.
Спустя мгновение мы вошли в дом. Внутри скромного пристанища под сводчатыми потолками властвовали тепло и уют. Домик пронизывал аромат жидкого капустного супа. В другой комнате раздался детский смех. Вдруг из неё выбежали трое малышей лет десяти.
«Какие радостные… Не уж то Матильда соврала им про отца?»
Мебель, что была изготовлена с любовью и тщательной заботой, придавала интерьеру неповторимый шарм. Аромат липы отбрасывал меня на десятилетия назад.
Один из малышей выглядел болезненно, но я этого даже не заметил.
— Ваш муж, как я погляжу, ухаживал за домом… и за большой семьёй. Видимо, дельный был человек, — сказал я, угрюмо пялясь в пол.
— Да, Ганс был хорошим плотником.
— Почему же он пошёл в королевскую гвардию, а именно в УОП?
— Вы знаете почему… — она грустно посмотрела на котелок с супом.
Диалог прервал Ласин:
— Этот ублюдок должен заплатить за то, что сделал, вас же выселяют, почему вы не хотите…
— Эй, Ласин, — неожиданно заговорил Эрвин. — Прекращай.
Глава королевской гвардии замолчал, нагло поднял голову и хмыкнул. Воцарилась тишина, но я прервал гнетущую атмосферу:
— Ласин прав. Я должен ответить за свои поступки, — я встал перед девушкой на колено и опустил голову. — Я понимаю, что никогда не искуплю ту вину, что повисла на плечах. Но прошу вас, в знак глубочайшей скорби… Я предлагаю вам всем уехать отсюда. Я не смогу предоставить такой большой семье такую же поддержку, какую оказывал любящий муж, но могу сделать хотя бы немного счастливее. Прошу, давайте заключим договор, соглашение, в котором я предоставлю вам возможность жить в моём особняке. А после смерти я, как провинившийся, передам поместье и наследство детишкам. Я клянусь, что позабочусь о вас. Мне нет прощения, но я хотя бы смогу сделать жизнь детишек лучше… Прошу, пожалуйста…
— Прекратите… — всхлипнула Матильда. — Я понимаю, что единственный, кто виноват в его гибели — это он сам. У вас было полное право наказать того, кто ворвался в спальню и начал оскорблять честь и достоинство офицера. Он погиб из-за того, что ему не успели оказать первую помощь. Я не достойна вашей заботы…
Многодетная мама почти беззвучно заплакала, хотя и старалась сдержать эмоции.
— Пожалуйста, перестаньте… Не надо плакать… — я нежно обнял Матильду и пролил мужскую слезу. — Я хочу, чтобы вы улыбались. Пожалуйста, простите меня и примите предложение. Я хочу искупить вину хотя бы так.
— Если вам так будет легче… Я поживу у вас, а после съеду, как только найду хорошую работу…
Матильда потеряла все в этой жестокой жизни. Нежное сердце всё чаще замирало от боли и одиночества. Руки, что когда-то ласково обнимали мужа, были бессильны и беспомощны. Но я дал ей надежду, когда Ласин смотрел на неё как на инструмент, а Эрвин смотрел в окно и не проявлял никакого сострадания.
Я вернул всё в здравое русло, но конечно же, если бы Матильда согласилась на договор, то я б не передал какой-то незнакомой женщине особняк и наследство. Всё это делалось лишь из-за того, что вокруг дома стояло с десяток бойцов, ради которых Ласин и разыграл весь спектакль.
Я был уверен, что такая щедрость очень быстро распространится по миру и пойдут слухи, что я действительно хороший человек. Хоть мне всего лишь хотелось утереть нос Ласину и дебильным фанатикам, простые офицеры до такого бы никогда не додумались.
«Хотел от меня избавиться… А вот не дождёшься, Ласин. Я тоже умею играть на публику…»
Королевский гвардеец стоял рядом с дверью и раздраженно постукивал ногой, когда Эрвин и я вышли на улицу. Матильда с солдатами ещё собирали вещи, пока рядом с нами и вокруг караульных бегали дети.
«Хороший момент, чтобы поговорить с братом один на один…»
— Ну что… давай отойдём Эрвин? — я посмотрел в мерзкие алые глаза.
— Пойдём, — спокойно ответил брат.
Мы шли от силы минут пять, а после оба оказались в небольшом лесочке и встали друг напротив друга. Уже сильно стемнело. Луна пробилась сквозь тучи и беспокойно осветила полянку. Ни шороха, ни ветерка, лишь глухая тишина разлеглась по округе.
Среди древесных стволов я и Эрвин приготовились к битве. Мы оба, как два волка, рисовали круг, двигались друг напротив друга и ожидали мгновения, когда молчание леса нарушит первый удар. Дыхание сливалось с воздухом и с ритмом природы. Ветер шептал ветвями предупреждения. Казалось, что древние боги наблюдали со стороны.
— Как же давно мы вот так с тобой не дрались, — сказал я и размял руки.
— Да…
— Прошло лет десять. Помнишь, как я почти всегда побеждал? — пришлось уточнить понимает ли он разницу в силе.
— Да.
— Надеюсь на этот раз ты наконец запомнишь, что я всегда побеждаю.
В тишине раздался первый удар. Тяжёлый, точный — он попал в челюсть, задел подбородок и немного подкосил Эрвина. Второй прилетел в губу, тупой брат чуть не промахнулся и лишь слегка задел меня, ведь был оглушён. Третий прилетел Эрвину прямо по верхней части щеки и вырубил его, хоть и сломал мне
