осклизлой соминой мордой, мясистыми усами-щупальцами и рыбьей пастью во всю ширину плоской морды.
— Ты что? Совсем дурак? — спросил он и покрутил у виска плавником.
— Вроде, не совсем… был всегда… — пробормотал Ваня, глядя на дело рук своих в состоянии полного обалдения. — Я не хотел так… Извини…
— Извини… ты мне чуть всю рыбы в реке не сварил! Чего, первый раз, что ли огнём дыхаешь? Вычитал где и пошёл пробовать? — под конец водяной сменил гнев на милость.
— Второй, — пробормотал Ваня, всё ещё отходя от шока. — Меня Яга в печке запекала… в пирог… там и почувствовал… а потом я одного отморозка так сжёг… вот, решил попробовать… осознанно…
— Эка тебя помотало, а вроде совсем молодой. Ну ты эта, давай дальше на самом деле, осознанно… — участливо откликнулся водяной и плеснув хвостом ушёл в реку, а Ваня встряхнулся и быстренько собрал новый костёр, который зажёг уже нормальным способом. Но тренировать своё огненное дыхание не бросил и вскоре научился поджигать костёр без масштабных разрушений вокруг. Благо на Спецкафедре психотехники дают на должном уровне и приспособить эти техники к конкретной задаче удалось без проблем.
А вскоре вернулась Ильмера с пучком трав и кореньев, попеняла своему жениху, что рыба не почищена и принялась варить уху, которая вышла просто замечательная и в большом количестве.
Когда уже стемнело, они поглощали уху в отсветах костра. Ваня оторвал глаза от своей миски и увидел, что подруга улыбаясь смотрит на него.
— Ты чего? — удивился он.
— Нравится смотреть, как ты ешь, — всё так же улыбаясь ответила мавка.
— И что тут такого? — удивился парень.
— Тебе ведь нравится, а мне приятно.
Этот разговор сильно повлиял на Ваню. Он тоже стал присматриваться к своей подруге. Как она ходит, как смотрит, как на что реагирует. И сделал для себя массу удивительных и очень приятных открытий. А ещё стал следить за собой. Не только за тем, как ест, но и за тем, что и как говорит, чтобы доставить подруге больше приятных моментов и меньше неприятных. А ещё он ругал себя, что не приглядывался также к Наде и Свете и дал себе клятвенное обещание заботиться таким же образом и о них.
Первая ночь в походе прошла тревожно. Поддерживали огонь в костре, спали по очереди. С оружием решили не увлекаться экзотикой и положились на пистолеты. В конце концов у огнестрела есть одно важное достоинство: он может находиться в готовности к немедленному применению неограниченно долго, в отличие от луков и арбалетов. Ночь прошла относительно спокойно, везение тому причиной а может и стараниями мавки, в чём она, конечно не призналась. Признаться — не призналась, но на следующий день до самого обеда так и спала в лодке. А в обед, на привале, Ваня снова спросил у лодки: сколько им идти до Буяна?
— Ну, если так прогуливаться, недели за три доберёмся. А может и за четыре, — ответило волшебное плавсредство.
— Упс… — хором сказали Ваня и Ильмера.
Всю вторую половину дня Ваня, параллельно с рыбалкой, что-то считал и писал в своём блокноте, а на вечерней стоянке выдал:
— Вчера мы шли всего шесть часов. Если мы будем идти хотя бы двенадцать часов в сутки, мы дойдём до Буяна вдвое быстрее…
— Ещё быстрее, — вставила своё слово лодка, — нам три дня идти по морю, а там останавливаться будет негде.
Ваня на это задумался, но сейчас поднял другой вопрос:
— Мы можем идти ночью? Всё равно спим по очереди, а так, может даже безопаснее будет.
— Будет, согласилась лодка. Только обязательно, чтобы один из вас не спал!
Так и порешили. Поэтому на вечернюю стоянку встали раньше, Ильмера собрала побольше всяческих корешков, снова сварила ухи, уже из расчёта на весь следующий день, Ваня же соорудил над костром из веток что-то типа решётки и запёк на ней несколько крупных рыбин, в том числе и пойманную днём стерлядочку. А когда начало темнеть, они свернули лагерь, загрузились в лодку и отплыли.
— Огня не зажигать, да и фонарями своими особо не балуйтесь! А то мало ли что накличите! — предупредила лодка и отчалила.
Поначалу всё казалось не столь страшным. Майская ночь сама по себе светлая, а тут ещё и ущербная луна подсвечивала, делая из и без того не совсем обычного леса что-то совсем сказочное. Речка к этому времени тоже набрала воды, расширилась метров до пяти и когда лодка шла по её середине, уже не получалось рукой дотянуться до берега, что немного успокаивало. Но когда на берегах то тут, то там показались русалки, которые тянули к путникам руки и звали, обещая любовь, нежность и наслаждение, Ване стало немножечко не по себе. Сопротивляться было сложно, но, к счастью, рядом была и защита, которая мирно спала в лодке в спальном мешке. Ваня время от времени бросал взгляды на свою спящую подругу и русалочья песнь как будто отдалялась, становилась не такой манящей. А ещё он постоянно вспоминал, зачем они идут. И это тоже помогало.
Наконец прозвонил будильник, Ильмера потянулась и хитро взглянув на парня спросила:
— Ну что, налюбовался на русалочек?
— На тебя любовался, — с улыбкой ответил Ваня. Вот только улыбка получилась вымученной. — И ты права, без тебя было бы сложнее.
— Ладно, подлиза, меняемся, — заявила мавка, вылезая из спальника. Но в голосе её звучала нежность.
Хор голосов с берега усилился и какие-то бледные руки стали хватать лодку за борта.
— Так, подруги, хватит! — резко сказала Ильмера, протягивая над водой руку с подаренным Ариэлью браслетом. Тот полыхнул синим.
— Ой! — раздался вокруг нестройный хор, потом плеск и тишина.
— А чего ты их сразу не разогнала? — обиделся Ваня. — Проверяешь меня? Да?
— Да кто ж знал, что они тут такие наглые? И вообще, почему ты меня сам не разбудил?
— Жалко было тебя будить, ты так красиво спала.
— Ладно уж! — она растрепала ему волосы, — иди спать, теперь моя смена.
Следующий раз будильник зазвонил уже когда почти рассвело и утреннее солнце золотило верхушки деревьев. Река стала ещё шире, а у берегов стали появляться песчаные пляжики. На одном из таких Ваня и остановил лодку и только после разбудил подругу. Походили, размяли ноги, разогрели и доели
