ехал по горной стране, населенной армянами, мимо высокой горы Арарат, на голой вершине которой лежал снег, а у подножья цвели дикие розы. Нередко приходилось проезжать по горным уступам, рискуя сорваться и скатиться в пропасть.
Время от времени встречались армянские селения с домиками, окруженными фруктовыми деревьями. Жители обычно были гостеприимны. Они усаживали путников на ковры, расстилали вместо скатерти кожу, ставили на нее кувшины с молоком, лепешки, яйца, мед, а иногда угощали и бараньим мясом. Но, проезжая мимо некоторых ущелий, приходилось быть настороже, чтоб не напали врасплох грабители.
В начале октября Афанасий Никитин подъехал к Трапезунду. Он увидел толстые каменные городские стены с башнями, построенные от моря в гору по скалистым уступам, а в городе на горе — замок, окруженный еще одними крепостными стенами. Раньше здесь жили трапезундские императоры, а теперь — турецкий паша, правитель Трапезунда.
У пристани стояло судно, которое принадлежало генуэзцу и должно было скоро отплыть в Кафу. Владелец судна согласился взять с собой Афанасия Никитина за одну золотую монету.
Но Афанасий Никитин не успел сесть на корабль, как появилась турецкая городская стража. Его арестовали и отвели на допрос в замок паши. Турецкие власти узнали, что Афанасий Никитин приехал из неприятельской земли.
Турки заподозрили Афанасия Никитина в том, что он подослан Узун-Асаном. В вещах Афанасия Никитина не оказалось никаких грамот от персидского шаха, но зато нашли драгоценности. Паша и его чиновники отняли у Афанасия Никитина много драгоценных камней, прежде чем разрешили уехать из Трапезунда.
Афанасию Никитину удалось спасти свое добро от эфиопов и грабителей, подстерегавших путников на опасных горных дорогах. А в Трапезунде власти, которые должны были преследовать воров и разбойников, сами обобрали путешественника. На Черном море, как всегда осенью, свирепствовали бури. Только пять дней корабль плыл благополучно к крымским берегам, а потом поднялся сильный ветер навстречу и погнал его назад к Трапезунду.
Еще дважды выходили в море, и каждый раз приходилось возвращаться обратно. Лишь в середине ноября судно, на котором плыл Афанасий Никитин, подошло наконец к Кафе.
Афанасий Никитин увидел перед собой большой, богатый город. За высокими крепкими городскими стенами, сложенными из серого камня, стояли красивые дома генуэзских купцов, выглядевшие так, точно их перенесли прямо из Италии на берег Крыма. Широко раскинулись рынки и торговые ряды, возвышались католический собор, православная церковь и татарская мечеть. Афанасий Никитин сошел на берег.
Вокруг говорили главным образом по-итальянски, но звучала и греческая, армянская, татарская речь. Однажды Афанасий Никитин услышал родной русский язык: по улице шли московские купцы, толкуя между собой о торговых делах. Афанасий Никитин подошел к ним и, едва сдерживая радость, впервые за шесть лет странствий заговорил по-русски.
Афанасий Никитин поселился в том же подворье, где жили русские купцы. Он готов был целыми днями расспрашивать о том, что случилось за эти годы на Руси, и много рассказывал о землях, по которым странствовал. Русские купцы, сами бывалые люди, с интересом слушали его рассказы и с уважением поглядывали на его тетрадь
Афанасию Никитину пришлось прожить в Кафе несколько недель, дожидаясь, пока приезжие русские купцы закончат дела. Они продавали русские товары — собольи, горностаевые и лисьи меха, изделия из кожи, «рыбий зуб», как называли на севере дорогие клыки моржей. А здесь, в Кафе, покупали ткани, привозившиеся с востока, итальянские сукна, оружие, зеркала и многое другое.
Афанасий Никитин тем временем присматривался к Кафе о которой не раз слышал еще до своих странствий по далеким землям. Генуэзцы построили этот город еще в XIII веке. Татары, овладевшие почти всем Крымом, не раз убеждались в крепости стен Кафы. Город сохранил независимость, согласившись уплатить татарам часть налогов, которые взимались со всех торговых сделок, совершавшихся в Кафе. А крымский хан обязался пропускать купцов через Крым и не вмешиваться в жизнь города.
Кафа осталась свободным городом. Из Генуи каждый год присылали консула, которому принадлежала высшая власть в Кафе. А другие должностные лица избирались жителями города. Городская стража поддерживала строгий порядок, а воины готовы были занять места в крепостных башнях при первой тревоге.
Крымский хан, соблюдая договор, пропускал купцов через свои земли. Но он почти не имел власти в степях, лежащих на подступах к Крыму. Астраханские татары летом не только кочевали от Волги до Дона, но и переправлялись через него. Татарские всадники рыскали по дорогам, которые вели в Крым. Они часто грабили русских купцов.
«Лихие места!» говорили на Руси о степях перед Крымом.
К зиме астраханские татары откочевывали к Астрахани, и пути в Крым становились менее опасны.
«Зимой да весной, доколе снежная вода не пройдет и трава не вырастет, недруги наши в поле не выходят», рассказывали русские купцы, ездившие в Кафу.
Зимний путь через степи был безопаснее, но гораздо тяжелее. После дождей делалась наледь, и лошади спотыкались, а когда выпадал снег, трудно было найти дорогу.
Русские купцы, с которыми встретился Афанасий Никитин в Кафе, не стали задерживаться до весны. Закончив дела, они собрались в дорогу. Из Кафы до Твери можно было проехать в два месяца. Афанасий Никитин с радостью думал о том, что его странствия почти подошли к концу.
«Милостию божиею переидох[4] три моря», сделал он запись. А потом надписал заглавие тетрадки: «Хождение за три моря».
Первое море было Каспийское, второе — Индийский океан, а третье — Черное море.
Афанасий Никитин и его спутники без помех проехали через Крым и прилегающие к нему степи. Потом они свернули на запад — к Днепру. Украинские земли по обе стороны Днепра в то время входили в состав Литвы. Литовский великий князь Казимир IV поддерживал последнего тверского великого князя Михаила Борисовича и враждовал с Иваном III.
Однако не только тверские, но и московские купцы, возвращаясь из Кафы, предпочитали ехать вдоль Днепра, где было много старинных русских городов и сел, а не через Дикое поле, начинавшееся от южной границы Московского княжества и переходившее в степи на подступах к Крыму.
Афанасий Никитин благополучно добрался до Киева и поехал дальше — к Смоленску. Оттуда его попутчики должны были направиться в Москву, а он — прямо в Тверь.
Но Афанасий Никитин
