сможем ответить себе на этот вопрос, потому как это есть предмет исследований весьма глубоких, но что можете сказать мне вы, если я спрошу вас об этом вот так, в лоб?
Альтиген отложил кубок и по-доброму улыбнулся.
— Что такое Черный орден? Вы ведь застали мир до войны с чудовищами? Сколько вам лет?
— Тридцать один год, если вам интересно. Да, я застал войну с чудовищами, будучи весьма молодым.
— Да? Кем вы были?
— Я служил в девятой когорте второго легиона Океанических врат. Мы были разбиты где-то на границе с альвийскими лесами, сейчас мне уже и не вспомнить, где это было. Но мы сражались весьма стойко и прикончили множество серокожих тварей в тот славный день!
— За победу на серокожими! — восторженно воскликнул Исеп.
Все трое чокнулись кубками и выпили до дна.
— Ну да ладно, я отвлекся. Так вот, вы же помните, как было до нашествия чудовищ? Люди владели землей. Богатые владельцы земель держали при себе рыцарей, сами были, по сути, рыцарями. Главным для них была земля, обладание землей. Сейчас земля не является хоть чем-нибудь ценным. Мир мертв. Люди сейчас представляют собой жалкое зрелище, они пытаются выживать в немногих убежищах и крепостях. Сейчас только Белый город превосходит по размаху города прошлого, смеет тягаться с ними мощью своей архитектуры и величием своей идеи, ведь город это, безусловно идея, без идеи не может быть и города.
— Вы правы, именно так, без идеи не может быть ничего, — подтвердил Зеланд, видно было, что эта фраза Альтигена ему понравилась.
— Ну а раньше рыцари, как пауки в банке, грызлись. Сегодня земля не пригодна ни к чему… мы, рыцари, обеспечиваем безопасность тех немногих людей, которые выжили. Это то, что в принципе составляет сущность рыцарства сегодня, черного рыцарства в особенности.
— Да, но охранять всех не представляется возможным, — несколько больших глотков, — что, если однажды, вы уже обеспечите безопасность всех людей на континенте? Что же будут делать белые рыцари?
— За своих только могу сказать. Черные рыцари будут хранить это положение, исполняя свои обязанности так, как этого требует от них долг.
— Да, так бы вы могли сказать до войны. Когда наше общество ещё делилось на сословия, когда все было учтено и заведено ещё нашими предками, сын занимал дом отца и так далее. Но сегодня мир не таков. Теперь сословий нет… теперь люди пытаются выжить, мы вернулись к нашим самым древним традициям, мы прибегаем к строительству сложных порядков, по которым управлялись утонченные сообщества очень далёкого прошлого.
— Верное замечание. Ученые ордена на самом деле также размышляют над этой проблемой. Значит… мы думаем о том, что восстановление прежнего мира, ну конечно, уже не очень вероятно. Но люди есть люди. И в каком-то смысле мы возрождаем то, что нам уже знакомо. Никто сейчас не может сказать, каким будет новый мир, но нам, черным рыцарям, кажется, что он будет, в плане взаимоотношений между людьми, более справедливым и безопасным. Мы в это верим и прилагаем усилия к этому.
— Вы верите в стабильные границы? Мир сотрясали войны прошлого. Весьма ужасны были эти войны. Кровь… много крови. Столько славных людей погибло. Мой отец, командующий четвертой когортой первого легиона погиб, сражаясь с черным полком рыцарей Башни.
Альтиген откинулся на спинку и вздохнул.
— Это полк, от которого мы ведем нашу традицию, наш цвет дань уважения этому полку.
— Да… — Зеланд посмотрел в никуда. Но потом вновь обратил взгляд к собеседнику.
Исеп зажег ещё несколько палочек, чтобы приятный аромат не покидал комнату.
— Мир изменился, — продолжил рыцарь после недолгого молчания, — мир изменился, и теперь, конечно, общества будут делить мир, а правители будут хотеть большего. Но делить они будут не территории, это становится ясно каждому, кто выходит за пределы убежища. Мы, с моими рыцарями бываем в пустошах, бываем в горах и видим, что происходит там, как выглядит мир.
— Что ж, наступает эпоха нового соперничества! — вдруг снова повеселел Зеланд.
"Какой же ты нервный, интересно, не били ли тебя в детстве?" — сказал про себя Альтиген.
И снова короткая пауза.
— Что вы сами, если не секрет, думаете о… философии вашего города? О, так называемой, идее? — спросил рыцарь.
— Столица мира, магический народ, новый мир, — отчеканил Зеланд с восторгом, — это же великолепно. До войны с чудовищами ни о чем таком и думать было нельзя. Это подвиг. Это предначертано природой! Никакой воли, даже многих людей, не хватило бы, чтобы соединить одновременно в одном месте так много людей, думающих единым образом. Я верю, это повеление природы, — глаза Зеланда вспыхнули, — судьбой предначертано строительство этого города, уже ничто не сможет остановить объединение мира под его властью. Ничто.
— Я охотно верю в столицу мира, и, кстати говоря, здесь ещё один момент, по которому я бы хотел пройтись, это объединение под Белым городом всех остальных городов. Черному ордену это не грозит, так как мы занимаемся безопасностью переходов между городами, и нам, по сути, не важно, кому принадлежат эти города, кто в них правит, только если эти правители не проявляют к нам враждебности. — Он прервался, немного задумавшись, — Но, что касается, идеи магического народа, мы её не разделяем.
— Вы сомневаетесь в создании нового народа под предводительством белых магов? — малость напыщенно изумился Зеланд.
— Черный орден не считает это возможным, — смягченно ответил Альтиген.
— Я слышал, маги черного ордена считают, что простым людям доступ к магии воспрещен, что её сила должна быть сохранена лишь в руках немногих избранных.
— Маги черного ордена считают, что магия опасна для людей. Поэтому они не берут учеников. Конечно, это является, своего рода, высказыванием против идей белых магов о воспитании нового народа, но черные маги не противятся этому, и никто из них не помышляет о том, чтобы исходя из этих мыслей хоть что-нибудь предпринять. Черные маги же люди старого мира, они, так скажем, чужды земному, мыслят о других вещах, их не интересуют государственные дела.
— Рано или поздно это повлечет вражду. Было бы весьма грустно видеть, как люди истребляют друг друга на
