в первой десятке, — нагло заявила девушка.
— Я вне списков. Я буду лишь единственным.
— Тогда поищи ту самую дуру, кто согласится ради тебя отказать всем остальным. Здесь таких нет.
— Загляни внутрь поглубже. Разве разгорающийся там огонёк не признак страсти?
— Мне и глядеть не надо. Это страстное желание тебя убить. Жаль, пока нельзя.
Взгляд Годдарда почти провинчивал дыру в лице девушки, и она поняла, что так продолжаться не может. Он опытнее, старше, и он одет. Поэтому Эррин пожала плечами и потянулась за мочалкой. Взбив куском мыла подобие пены на грубоватом плетеном травяном мотке, она начала неспешно намыливать левое плечо. Все силы уходили на то, чтобы не тряслись руки.
— Помочь тебе намылить спинку? — спросил Годдард.
— Помочь мне очистить помещение от посторонних.
Годдард стремительно встал, и Эррин вскинула на него глаза, ожидая следующего хода. Он двинулся к ней. Шаг за шагом он приближался. Его высокая фигура заняла, казалось, всё пространство. Мыльная пена, что стекала с губки, немного затянула собой поверхность воды, но недостаточно. Эррин понимала, что её обнажённое тело почти не скрыто от мужских глаз. Кончики пальцев зачесались и парализатор был готов вырваться, но она неимоверным усилием воли сдержала порыв.
Потому что вдруг с кристальной ясностью поняла: это именно то, чего добивается Годдард. Чтобы она сорвалась и доказала, что маленькая выпускница — это всего лишь вместилище удачного дара.
Она вспомнила лекцию профессора Шиммера, где тот рассказывал, что настоящий великий маг — это в первую очередь внутренний стрежень, сила разума и воли. Трусливый, истеричный или нерешительный человек даже с сильным даром будет прозябать на задворках магического мира и никогда не добьётся никаких высот.
А сейчас прямо над Эррин возвышалась такая высота, взять которую выпадает в жизни не каждому. Поэтому она изо всех сил сдержала порыв вдарить по наглецу своим главным оружием. И надеялась, что ей удастся показать, что оно у неё не единственное.
Видя, что Эррин не впала в панику или истерику, Годдард начал наклоняться к ней, и в конце концов упёрся ладонями в край бадьи. Его лицо было близко, и девушка могла разглядеть в деталях глаза Безумного. Они словно стали ярче с того момента, как их владелец вышел из тюрьмы, возможно, просто отогрелись. А может, сила к нему возвращается в полном объёме. В глубине колких голубых радужек Эррин ясно читала насмешку, вызов и любопытство. И ещё что-то горячее, неопределимое и опасное. Рискуя утонуть в ледяном водовороте, она решилась действовать.
Эррин схватилась руками за бортики ванной и резко встала, обдав мужчину волной брызг и заставив отпрянуть. Выпрямилась, словно это вовсе не она стоит абсолютно обнажённая перед полностью одетым мужчиной, про злодеяния которого написана не одна страница в учебнике. Эррин задрала подбородок и сказала:
— Пошёл вон из моей ванной, Годдард!
Голос звучал уверенно и жёстко. Кто бы только знал, чего ей стоила эта сила, под которой на самом деле ничего не было.
Она была убеждена, что ничего не получится. Балансируя на краю срыва, тщательно контролируя каждую кроху выдыхаемого воздуха, внутренне умоляя слёзы повременить ещё немного. И в то же время чувствовала себя драконьим огнём, сжатым до размеров яблока мощным заклятьем, который от неосторожного касания может взорваться и спалить всё вокруг. Она смотрела мужчине в лицо не мигая. Эррин увидела, как его нечитаемый холодный взгляд прошёлся по её подбородку вниз, по шее, ключицам, и прямо вслед за стекающей каплей скользнул по груди.
А после, не сказав ни слова, он развернулся и вышел.
Когда закрылась дверь, Эррин поняла, что совсем не дышит, и выпустила горячий воздух сквозь плотно сжатые зубы. Нагнулась, вцепившись в бортик бадьи, опустила голову и закрыла глаза. Истерика была очень близко, но несмотря на это, её не покидало ощущение, что мгновение назад она одержала свою первую победу над великим и ужасным Годдардом Безумным, да заберёт его трещина на веки вечные. И это наполняло её каким-то новым, совершенно неизведанным ликованием.
Вернуться в воду, чтоб ещё полежать, уже не представлялось возможным. Какое тут расслабление, когда колотит так, что руки вибрируют. Поэтому Эррин быстро намылась и отправилась в кровать.
Она думала, что опять не заснёт, однако, её вырубило буквально за считанные секунды.
Желания узника и способы их получения
Когда Эррин спустилась к завтраку, Ролли и Годдрад уже сидели за столом. Настроение было приподнятое, и она решила, что не позволит никому ей его испортить. Тем более, что в едальне было людно, и количество интереснейших персонажей, за которыми можно было понаблюдать, превышало все мыслимые пределы.
Намазывая на свежеиспечённый хлеб масло и выкладывая сверху тончайший ароматный окорок, девушка глазами изучала зал. И удивлялась: как же могут мирно сосуществовать в одном помещении столь разные личности. Молодые и старые, богатые и бедные. Вон старик, у которого пальцы все в перстнях, отделял от рыбы косточки и с видимым удовольствием отправлял дымящиеся кусочки в рот. А там молодой парень с трудом пользовался ножом и вилкой, но не сдавался, словно такое было у него домашнее задание. Или женщина в летах, что сидела за одним столом с юношей и пожирала его совсем не материнским взглядом. А тот ни капли не смущался, поглощал еду, лениво улыбаясь и облизывая пальцы.
За одним из столов сидели, очевидно, проститутки. Они с удовольствием ели, иногда громко смеялись, а иногда понижали тон и склонялись друг к другу головами, словно секретничая. «Наверняка обсуждают ночных клиентов», — подумала Эррин.
Признаться, ей было интересно. Отдаваться мужчинам за деньги — это наверняка означает стереть из своей жизни целый пласт любовного интереса. Вряд ли после подобной работы они находят силы на томление или романтическое волнение. Что же их радует? Что восхищает? Гадливости по отношению к этим женщинам она не испытывала, но не могла не признать, что считает их ущербными.
Взгляд, как назойливая муха, щекотал лицо. Ну, конечно же, Годдард.
С вызовом повернувшись к мужчине, она прямо посмотрела в его ледяные глаза. Она ждала, что тот пройдётся саркастичным высказыванием по её интересу дамами полусвета, но он снова удивил:
— Ты совершенно права, когда думаешь, что мне нужна женщина для секса.
— Что, прости? — задохнулась от возмущения Эррин, а Ролли сердито звякнул вилкой.
— У меня не было женщины сто лет. Это, знаешь ли, срок для любого мужчины. Вам самим будет легче, если вы организуете мне способ сбросить напряжение. Я не гордый, мне вполне подойдёт женщина за деньги.
