раз не оттолкнула его:
– Женой моей будешь? – тихо спросил Егор.
Июлия побледнела от неожиданности. Она мечтала об этом, но не ожидала услышать этот вопрос от Егора так скоро. Темнота скрыла её растерянность. Помедлив, она ответила едва слышно:
– Буду.
– Тогда жди. Родителям своим скажу, а потом сговоримся с тобой о свадьбе, – радостно проговорил Егор.
– А если родители твои запротивятся? Всё-таки безродная я. В лесу выросла, да ещё и пятно родимое на лице. Ты его не замечаешь, а здесь, на дворе, от меня до сих пор шарахаются как от прокажённой, – прошептала Июлия, чувствуя, как глаза щиплет от подступающих слёз.
– Ни о ком не думай, даже о родителях моих, – уверенно ответил юноша, – люблю я тебя, Июлия. Как увидел тогда в первый раз в лесу, так и полюбил – крепко и на всю жизнь. Поэтому, как я сказал, так и будет.
Он разжал объятия и тёмной тенью скользнул к двери.
– Жди. Приду за тобой через пару дней, край – неделя.
Июлия кивнула и, услыхав, что дверь за Егором закрылась, вздохнула и широко улыбнулась. На лице её было столько счастья, что, казалось, оно засветилось от этого в темноте. А внутри, в девичьей душе, счастья было ещё больше. Оно распирало Июлию, заставляло сердце замирать от восторга.
В тот вечер девушка легла спать спокойная и умиротворённая, как никогда. Июлия верила, что совсем скоро колючее сено под её телом сменит мягкая супружеская постель.
* * *
Егор не обманул. Свадьбу сыграли спустя месяц после их с Июлией разговора на сеновале. Родители Егора сначала, как и предполагала Июлия, воспротивились поспешному решению сына жениться, но, познакомившись с будущей невесткой, смирились. Скромная, молчаливая, серьёзная девушка понравилась им. С изъяном на её лице они тоже скоро свыклись.
Самой Июлии казалось, что свадьба с Егором станет переломным событием в её жизни, после которого их ждёт лишь счастье. Она даже подумать не могла о том, что после замужества что-то может пойти не так. В молодости всё делится на чёрное и белое, счастливое и несчастливое, на до и после. Так случилось и с Июлией – для неё вся прежняя жизнь стала лишь предысторией.
Поначалу ей даже захотелось напрочь забыть о Захарии, о детстве и юности, проведённых в лесу, о мрачной тайне её так называемой бабушки, которую она вынуждена была хранить глубоко в своей душе, носить с собой, как тяжёлый камень. Она хотела забыть и о своей кровной матери. Поэтому на свадьбе со стороны невесты никого не было. Наталья приходила, смотрела издалека, но подойти ближе так и не осмелилась – чувствовала свою вину перед дочерью.
Семейная жизнь Июлии и Егора началась тихо и мирно. Муж баловал молодую жену, задаривал подарками и гостинцами, знакомил её с деревенскими традициями, учил, как вести себя с людьми. В общении Июлия была слишком доверчива, и хитрые и пронырливые деревенские бабёнки так и норовили залезть к ней в душу, чтобы потом было о чём посплетничать, сидя на лавке в тени берёз.
Егор был счастлив и без памяти влюблён в свою молодую жену. Когда они шли вдвоём по улице, мужчина от гордости высоко поднимал голову и смотрел на Июлию с обожанием. Он не замечал любопытных взглядов, которые бросали на Июлию окружающие. Её яркая внешность в сочетании с безобразным пятном на лице приковывали внимание деревенских зевак. Но Егору было всё равно. С самой первой встречи красота Июлии завораживала, пленяла его.
Каждую ночь Егор изнемогал от ожидания, как бы не уставал на работе за день. Когда Июлия заканчивала хлопотать по хозяйству и ложилась с ним в постель, он испытывал неземное блаженство. Страсть его не кончалась, наоборот, с каждым разом становилась всё более жгучей. Она испепеляла его душу безудержным огнём.
Июлия без стеснения скидывала с себя свободную ночнушку, распускала длинные косы и накрывала тёмными волосами, словно покрывалом, тело Егора. Она не смущалась, была самой собой: страстной, искренней, отдающей всю себя до капли любимому. Июлия была женщиной его мечты. Она была рядом с ним, но он продолжал мечтать о ней. Это было похоже на колдовство.
– Никогда бы не подумал, что ты такая… – как-то выдохнул Егор, откинувшись на подушку и тяжело дыша.
– Какая? – улыбнулась Июлия, убирая пряди растрепавшихся волос со вспотевшего лба.
– Как быстрая река… – прошептал мужчина. – Закрутила, завертела меня своими водами. Едва держусь на плаву. Того гляди утону.
– Так с реками бывает только в половодье, – ответила Июлия, и глаза её загадочно блеснули, – потом большая вода уйдёт и на смену бурному течению придёт плавное и размеренное.
Егор задумчиво смотрел в потолок. Дальнейшая семейная жизнь тоже представлялась ему в тот момент бесконечно счастливой. И казалось, что так теперь будет всегда. Но в природе и в человеческой жизни ничто не бывает вечным…
* * *
Спустя год в молодой семье случилось прибавление. В одну из летних ночей Июлия родила долгожданного первенца. Когда повитуха положила ей на опавший живот мокрого, тёплого младенца, молодая мать не сдержала слёз счастья.
Егор тоже плакал от избытка чувств. Стоя в сенях, он прислушивался к каждому стону жены, к каждому шороху, доносящемуся из избы. А когда наконец до него долетел по-праздничному громкий, требовательный крик новорождённого сына, сердце его наполнилось до краёв преданной и самоотверженной отцовской любовью.
Кто же знал, что вскоре после рождения ребёнка в дом молодого счастливого семейства внезапно постучится беда?
Глава 6
Сын
Июлия бежала по лесу, обливаясь слезами. Она прижимала к груди ворох из пелёнок, в которые был закутан младенец. День был тёплый, тихий и благостный – совсем такой, как тот, когда вот так же, обливаясь слезами, саму Июлию относила в лес её мать Наталья.
Ребёнок в пелёнках не шевелился. Июлия время от времени заглядывала в его личико, целовала в маленький лобик, в закрытые глаза, и слёзы её текли ещё пуще. Мягкие солнечные лучи касались растрёпанных волос Июлии, уже несколько дней она не заплетала их в тугие косы, и теперь они иссиня-чёрными спутанными прядями рассыпались по спине и плечам.
Июлия не смотрела по сторонам, не прислушивалась к звукам леса. На лице её застыла такая боль, которая не проходит бесследно, а оставляет после себя на лице глубокие отметины и морщины. За прошедшие несколько дней Июлия постарела на пару десятков лет.
Вскоре лес перед ней стал таким густым, что ей приходилось протискиваться сквозь спутанные ветви вековых елей. Она знала лес и прекрасно помнила путь до мест, где выросла. Лесные чащи и труднопроходимые места не пугали её.
Добежав до поляны, залитой солнцем, Июлия остановилась возле избушки Захарии. Она судорожно вздохнула, вытерла ладонью мокрое от слёз лицо и положила ребёнка на почти сгнившее крыльцо. Потом, прижав обе ладони к лицу, она глухо зарыдала, но тут же ударила себя ладонью по щеке, чтобы хоть как-то прийти в чувство.
Дрожащими руками распеленав ребёнка, она взглянула на него и замерла на несколько долгих мгновений. Маленькое тельце было неестественного, бледно-голубого цвета. Ребёнок не шевелился, не кричал. Он был мёртв.
– На, забирай! Это ведь всё ты? Твоё колдовство? От обиды на меня наделала? – закричала Июлия. – На, забирай! Да чтоб ты подавилась, проклятая!
Она кинулась навзничь, упала рядом с крыльцом и, точно безумная, стала скрести ногтями влажную землю рядом с ребёнком, рыча, словно дикий зверь. Потом она встала и медленно пошла прочь от избушки.
– Вперёд, вперёд… – шептала она себе под нос.
Оборачиваться было нельзя, Июлия знала, что обернись она хоть раз, то не сможет уйти – вернётся, ляжет и умрёт от горя вместе со своим сыном.
После того как шаги Июлии стихли, из избушки вышел чёрный кот. Он бесшумно, на мягких лапах подошёл к лежащему на нижней ступени крыльца ребёнку, протяжно мяукнул и снова ушёл в дом.
* * *
– Что ты пристал ко мне, окаянный? Ходит и ходит подле меня! – сонно проворчала Захария и небрежно оттолкнула кота ногой от лавки. – Сказала же, не выйду больше из избы! Плохо мне. Иди гуляй один, Уголёк! Чую, что наконец-то смерть моя близко.
Кот снова мяукнул, а потом зашипел, выгнул дугой спину, шерсть его встала дыбом. Захария села на лавке, недовольно взглянула на кота, потом взяла гребень и стала расчёсывать свои седые волосы, свисающие до самого пола.
– Не пойду, дурной! Помирать мне пора, а не по лесу разгуливать, – Захария стукнула кулаком по своей впалой груди.
Кот всё мяукал, ходил туда-сюда возле низкой
