она не умела совсем. Но очень любила. Желающие - и нежелающие, коих большинство! – могли наслаждаться сдавленным, не попадающим в ноты блеянием через открытые окна квартиры или, как вариант, через абсолютно звукопроницаемые перегородки панельного дома. Деваться этим праведным мученикам от ниспосланного испытания во укрепление было некуда. Разве что сделать телевизор погромче.
…«Самый близкий и дорогой человечек» Елизаветы Константиновны, внимая материным руладам, с тоской окинула взглядом шумящий пир, счастливую чету, убранство залы… «Будет слышен громче пушек вам ансамбль погремушек!» - тьфу!.. Что за мерзость эти свадебные лозунги – хоть вовсе глаза не поднимай, чтоб не стошнило! И чего сюда припёрлась? Знала же, что тоска зелёная! Прям бес попутал. Вернее, подтолкнул… Подтолкнул? Ну да, словно морок на разум опустился, когда она это странное решение приехать приняла… Странное и неожиданное…
- Чудесный праздник, не правда ли?
Задумавшаяся Кира вздрогнула.
На место невестиной невестки, вдохновенно распевающей сейчас кабацкую лирику Стаса Михайлова, присел весьма импозантный персонаж.
У персонажа были длинные чёрно-седые волосы, собранные кое-как сзади в неряшливый пучок. Пряди высыпались из него, пушась и топорщась вокруг мышиного, морщинистого личика с острыми скулами, украшенными красными пятнами чахоточного румянца. Вид у старухи был взъерошенный и лихорадочный, как у человека… слегка не в себе.
- Мда, - скривилась Кира. – Чудесный…
Она смерила свою соседку презрительным взглядом, отмечая и жуткое плюшевое платье с заскорузлым кружевным воротником, и растоптанные башмаки на голую костлявую ногу… Всё это великолепие пахло нафталином, старостью и духами на розовом масле.
- Мне кажется, - приветливо продолжила старуха светский разговор, - когда вы соберётесь замуж, душенька, у вас торжество будет не хуже…
- Не сомневайтесь! – фыркнула Кира. – Только я ещё закажу клоунов и гармониста!
Старуха радостно закивала, не уловив, должно быть, сарказма:
- О да! Замечательно! Блестящая идея!
Ну что за дура деревенская? Кира закатила глаза:
- Такая же блестящая, как и жуткая кофточка нашей двухцентнерной тамады… Я что похожа на ту, кто может организовать собственную свадьбу подобным плоским образом? Ужас. Как можно настолько не разбираться в людях? – возмущённая донельзя она подхватила свой бокал с вином. – Да я бы ни за что не скатилась до этого уровня… Фу – эти тосты, эта кошмарная ведущая, эти примитивные лозунги и дурацкие шарики, эта дешёвая турбаза… Как можно? - она отхлебнула из бокала и сморщилась. – Мерзкое дешёвое вино – сюда же. Небось, Краснодарская бормотуха… Что ещё здесь можно ожидать?
Старуха почему-то ужаснулась и вытаращила глаза:
- Дорогая, что вы! – она потянулась через тарелки и поспешно развернула бутылку этикеткой к себе. – Это же настоящее бордо! Я лично привезла два ящика Лизоньке на свадьбу – это мой подарок. У меня собственные виноградники, деточка, и вино считается одним из лучших на юге Франции…
Кира поперхнулась и закашлялась. Соседка заботливо постучала её по спине острым и крепким кулачком.
- Вот вы говорите, дорогая, «дурацкие шарики», «дешёвая турбаза»… Ещё что-то там… А разве, вы простите меня, старуху, если я сейчас сморожу какую-нибудь стариковскую глупость, но… Разве всё это важно? Разве так уж необходима вся эта мишура двум любящим сердцам и их друзьям, которые пришли разделить с ними счастье? При чём здесь шарики? Насколько мне известно, - она протянула прокашлявшейся, наконец, девице салфетку, - этот антураж вообще остался после свадьбы, которую здесь играли вчера…
Кира промокнула выступившие на глазах слёзы и только теперь сообразила, что именно показалось ей в речи собеседницы необычным – чуть заметный, грассирующий акцент.
- Вы, вообще-то, кто?
- Я? А! прошу прощения, не представилась сразу, - старушенция ощерилась вставными зубами. – Я старый… как это… друг… нет, подруга твоей бабушки. Живу во Франции, как уже говорила. Далековато, да… Но на свадьбу моей дорогой Бабетты не могла не приехать – такое событие! Увидеть её счастливой, познакомиться с её семьёй – для меня огромное удовольствие, да… Вы очень похожи на свою грандмаман, Кира. О, поверьте! Действительно!
- Ну да, - вяло хмыкнула Кира: обычный старушечий трёп о том, кто на кого похож и как сильно вырос.
Всё скучнее и скучнее… Ещё этот глупый стыдный конфуз с вином… Гостья с тоской посмотрела на украшенный цветочной гирляндой выход. За ним виднелась охристая дорожка, ведущая к автомобильной стоянке… Там ждал её преданный красненький «ярик»… Чтобы унестись отсюда как можно скорее и как можно дальше… Куда бы поехать? Может, в «Аквариум»? Там сегодня должна быть зашибенная туса… На работу завтра не вставать, поэтому можно позволить себе слегка покуролесить…
- Знаете, ээээ…
- Бригитта, - с готовностью подсказала соседка.
- Да. Мне пора, пожалуй. Я заскочила только на минуту – засвидетельствовать, как говорится. Полно дел…
Старуха сочувственно кивала, как китайский болванчик:
- О! У молодых всегда дела, да! Они всегда бегут, торопятся, боятся не успеть. Как говорил мой дедушка Годфруа Морель, глядя на нас – тогда ещё молодых и буйных: жаль, дети, говорил он, что вы пробегаете всю свою молодость, так и не почувствовав её аромата… Что он имел в виду, я поняла гораздо – о гораздо! позже… Как и то, что дедушка мой, человек необразованный и где-то даже тёмный – был далеко не дурак… О да, далеко не дурак! Знал старичок, о чём говорил. Я вот сейчас, - она уронила старческую сентиментальную слезу в скомканную бумажную салфетку, - оглядываюсь назад и что? Что есть вспомнить мне о своей весне? Мелкая суета и грандиозные страдания по пустячным поводам… Всё на нерве и всё – в себе… Вот, дитя моё, что есть человеческая юность – пустой фейерверк. От которого много трескотни и мало проку…
- Ну, знаете ли! – Кира нетерпеливо заёрзала на стуле. – Всё это - старческое брюзжание в оправдание тоски по ушедшему. Я не согласна насчёт аромата! Потому что молодостью своей пользуюсь на полную катушку и беру от жизни всё!
Голова старушенции снова мелко затряслась, что придавало ей вид хихикающей обезьяны, изо всех сил пытающейся смех сдержать. На самом деле лицо её было серьёзно и умильно-благожелательно.
«Чего она всё время трясётся? Паркинсон у неё что ли?» - Киру соседка и вынужденное общение с ней раздражали всё больше.
- Да-да, дружочек! – французская гостья воздела сучковатый палец вверх. – Как верно вы подметили: «пользуюсь» и «беру всё»! Именно! У вас совершенно
