В одиночку дотащить раненного не получится. И пока я прикидывал, как придержать его на месте, а самому смотаться за помощью в дом, тот закинул в рот капсулу, проглотил и медленно закрыл глаза вместе с угасающим светом материи.
… … …
Мы собрались в гостиной на первом этаже. Нужно сказать, она сильно изменилась. С развитым восприятием я чувствовал остатки химических соединений, впитавшихся в стены, пол и потолок. Порядок навели, но от некоторых запахов не избавиться, разве что снести стены и построить новые.
Для одаренных с менее развитым восприятием и уж тем более для простаков запахи и энергетические кляксы соединений оставались незаметными. Комната выглядела обновленной и свежей. Рельефные обои, выкрашенные в голубой цвет, новая мебель, перестеленный пол. От того ужаса, что я оставил здесь, не осталось и следа. Почти…
Отрезанные конечности, которые я использовал для экспериментов, выглядели более или менее уместно во всём том хаосе, который их окружал, а вот сейчас холодное мертвое тело человека смотрелось лишним в теплых тонах комнаты.
Мертвец лежал на полу с голым торсом. Его лицо было умиротворенным, глаза чуть прикрыты. Я определил вещество, которое он принял. Капсула дополнительной энергии с парализующими клетками. Концентрация там была будь здоров. Неизвестный ввел ударную дозу анестезии для материи и уснул навсегда.
Немного круглое лицо и примятые балаклавой коричневые волосы. Несмотря на близость одаренного к стадии Познания, тело его выглядело посредственно. Пивное брюхо и двойной подбородок.
— Первый раз вижу такое, — сказал Башмак и аккуратно прикоснулся к татуировке на боку. — Какая-то особая технология.
Саша, глядя, как Башмак мнет кожу мертвеца, скривилась и отошла на шаг. На боку у погибшего красовалась комбинация из непонятных символов: переплетенная сеть линий, похожая на кусок рыбацкой сети, которая была наполовину соткана из неизвестных символов, фигур и значков.
Оно было рельефным, как будто его сделали поверх шрамирования. И в нём была запечатана энергия. Я не брался гадать, для чего служила эта татуировка и служила ли она для чего-нибудь, но с полной уверенностью можно было сказать, что её создали одарённые, обращающиеся с материей не хуже Хана. Энергия в рисунке не зависела от энергии в материи. Она все ещё двигалась, хоть и не так активно, как прежде.
— Есть идеи, кто это может быть? — Спросил Питон.
— Без понятия, — ответил я. — Он принял яд и убил сам себя, как только понял, что не убежит. Боялся, что я заставлю его говорить.
— Кому может понадобиться следить за тобой? — Спросила Саша. — Что они хотели узнать? Ты хранишь секреты?
— Если они и были, то оборвались со смертью Хана, — я посмотрел на часы. — Ладно. От того, что мы простоим над ним ещё пару часов, яснее не станет. Машина готова?
— Конечно, — Башмак нахмурился, показывая, что я не должен сомневаться в таких вещах.
— Отлично. Выдвигаемся через полчаса, — я кивнул механику и посмотрел на Пита. — Вы с Сашей остаетесь. Не иди ни на какие уступки. Добейся, чтобы все присутствующие за столом одобрили твою кандидатуру. Думаю, ты знаешь что делать.
— Да, я поговорил с приближенными Щепы. Они не прочь поработать. Мы собираем всех, кто участвовал в управлении, в Центральном. Систему придется выстраивать заново, но если поставить старые винтики на место, то многое удастся сохранить. По поводу Диара не переживай. Договор — есть договор. Я не слезу с них, пока они не выполнят то, что пообещали тебе.
— Хорошо, — я протянул Питону руку. — С завтрашнего дня мы работаем раздельно.
— Хреново это слышать, — Пит пожал руку.
— И всё же о последней услуге я тебя попрошу. Узнай, что это за хрен, и откуда он взялся, — я кивнул на убитого.
— Постараюсь.
— От тебя зависит, будет Стольный развиваться или деградировать. Не позволь этим денежным мешкам подмять под себя всё. Пускай они играют по правилам.
— По-другому и быть не может.
— Саша, ты остаешься за меня. Помни: чем дольше нас не будет, тем больше людей придут к тебе с предложениями. Не дай им ничего из того, что они попросят.
— Надеюсь, у тебя всё получится, — она улыбнулась. — Удачи, Сайлок!
Глава 4. Лека
Атомный городок хоть и находился всего в пятидесяти километрах от Стольного, доехать туда за полчаса не вышло. Вскоре стало понятно, что не управимся и за полтора. Первые пять километров от Стольного дорогу ещё можно было назвать дорогой. Во всяком случае там существовала обочина, сохранилась половина покрытия, а самые идеальные участки могли похвастаться разметкой. Пятью километрами позже, асфальтный пазл с половиной потерянных фигурок сменился разбросанными по утоптанной почве асфальтными кусками. Они только мешали. По укатанной грунтовой дороге мы могли хоть сколько-то разогнаться, там же нам приходилось ехать по несчетному количеству спящих полицейских.
Временами Башмак выходил из себя и жал на педаль. Его хватало ненадолго. Наши задницы он не жалел, а вот хрустящая подвеска заставляла сбросить газ.
Мы ехали на внедорожнике. В броне. С кенгурятником, способным снести деревянный дом даже не замедлившись. На крыше и бампере стояли дополнительные прожекторы, а здоровенные колеса выбрасывали землю пятисантиметровыми протекторами.
Своим машинам Башмак уделял особое внимание. Делал их на совесть. Явным отличием нашего внедорожника стала задняя левая дверь. Уж не знаю, откуда механик черпал свои идеи. Сомневаюсь, что он смотрел Звездные войны в здешних кинотеатрах или другие саги о космических кораблях, но дверь получилась в подобном стиле.
Башмак пожертвовал куском багажника и передним пассажирским сиденьем, чтобы сделать раздвижные двустворчатые ворота, которые снаружи походили на один из тех герметичных люков, что показывали в космическом кино. Разворотил заднее пассажирское сидение, половину выкинул, а вторую развернул к двери. Сделал так, чтобы туда мог сеть человек на ходулях, не отцепляясь от сложной системы ремней и гибких креплений. Машина из пятиместной превратилась в двухместную. Большего нам не требовалось.
За час мы проехали половину пути. К тому времени моя материя уже во всю глушила возбудители в мозгу, чтобы я не чувствовал рвотных позывов. Прежде мне не доводилось ездить полулежа на заднем сидении лицом в боковую дверь по дороге, в сравнении с которой стирочная доска показалась бы автобаном.
Времени было предостаточно. И я убивал его, вспоминая полученную информацию об Атомном городке.
Прежде городок или поселок назывался как-то по-другому, но, как и всё в этом мире, из-за частых переворотов и перескакивании между технологическими эрами, название изменилось в пользу простоты и функциональности. В городке работала Атомная электростанция, потому его прозвали Атомным.
Нужно сказать, что это был один из немногих объектов, созданных простаками в команде с одаренными около пятидесяти лет назад. С тех пор станция претерпела множество изменений и, к сожалению, не в лучшую сторону.
