такой. Ну и, разумеется, было хозяйство и мануфактуры. С тех времён сохранились только ворота, Собор, флигели и Мостовая башня. Если хочешь, мы можем сходить в какой-нибудь музей. Их тут полно. Есть военно-исторический с коллекцией оружия, музей кукол, музей хлеба и даже музей водки.
Торрес смотрел на Марию, бодро вещающую про историю Кремля и мысль о том, что девушка сознательно играет в грязные игры своего отца, показалась ему бредовой. Не похожа Матрёшка на коварную и алчную соблазнительницу. В вязаной шапке со смешным помпоном, замотанная большим шарфом, в светло-бирюзовом пуховике и замшевых угги с меховой оторочкой она смотрелась совсем как подросток. Куда уж ей до стратегических планов по инвестициям! Скорее всего, Мария сама не понимает, чего добивается и на что провоцирует её отец. Хотя, кто знает? Может, невинная ангельская внешность всего лишь образ, призванный усыпить бдительность матёрых партнёров по бизнесу Залесского.
«Возможно, я не первый, кого Матрёшка «выгуливает» по Москве», – от этой мысли Алонсо стало не по себе. Подозрительное чувство, отдалённо напоминающее ревность, зашевелилось в душе Торреса.
– Прям и не знаю, что выбрать, – хмыкнул испанец. – Давай сначала пройдёмся по вернисажу.
От обилия сувениров у иностранца разбегались глаза. Предприимчивые торговцы наперебой зазывали к себе в лавочки, заманивая скидками и «эксклюзивными» товарами. Вообще, Алонсо не был поклонником всякой дребедени, которую туристы обычно привозят из путешествий, но сегодня не устоял.
Очень быстро испанец стал обладателем шапки-ушанки, набора хохломских ложек, жостовского подноса и чашек с гжелевской росписью. Он совершенно не представлял эти предметы в интерьере своего дома. Покупал скорее, поддавшись азарту. А потом и вовсе решил, что раздарит сувениры друзьям и родственникам.
Когда же очередь дошла до матрёшек, вот тут Торрес заметно напрягся. От многообразия вариантов не знал, какую выбрать. Оказалось, каждая деревянная кукла имеет своё уникальное лицо. А иностранцу сначала казалось, что они все одинаковые.
В итоге, Алонсо купил целых три штуки. Особенно, испанцу понравилась та, что, по его мнению, была похожа на Марию. С большими голубыми глазами, румяными щеками и, разумеется, в цветастом платке, напоминающим тот, который был на девушке, когда они ездили в монастырь. Торрес решил, что непременно оставит эту матрёшку себе. Но Маше, естественно, он ничего не сказал.
– Предлагаю пообедать в ресторане русской кухни, – произнесла Мария, когда они, увешанные пакетами, подошли к машине. – А поужинаем дома, как вчера.
При упоминании вчерашнего ужина Алонсо нервно дёрнулся, но вовремя взял себя в руки.
– Как скажешь, – безразличным тоном ответил мужчина и подумал, что сегодня он откажется от десерта. В прямом и переносном смысле этого слова.
После обеда, состоящего из традиционного винегрета, солянки и мясного рагу с гречневой кашей, Мария повела Торреса в Третьяковскую галерею. Отстояв приличную очередь на входе, пара с удовольствием погрузилась в мир изобразительного искусства. Алонсо любил живопись. Ему, действительно, хотелось побывать в одной из самых известных галерей в мире.
Затем испанец и Мария отправилась на Старый Арбат. На улице уже совсем стемнело. Крупные хлопья снега кружились в мягком свете фонарей. Романтичная зимняя прогулка по логике подходила к своему завершению, но ни Маше, ни Алонсо не хотелось возвращаться в квартиру.
Ему, потому что он не знал, как себя вести. С одной стороны, испанец не хотел обижать девушку, которая явно ждала от него продолжения вчерашней истории. Несколько раз за день Мария ненавязчиво брала Торреса за руку, заглядывала в глаза таким щенячьим взглядом, что мужчина чувствовал себя последним мудаком. Ведь сам же дал девушке надежду на то, что между ними может быть нечто большее, чем просто дружба.
А Маша не спешила домой, так как не знала, что ждать от этого вечера. Вне зависимости от приказов отца, ей хотелось, чтобы Алонсо снова поцеловал её. Чтобы уютно устроившись под пледом вдвоём на диване, они кормили друг друга всякими вкусняшками, обнимались и смеялись. А потом заснули вместе. И сегодня был последний вечер, когда эта мечта могла исполниться, ведь завтра они должны вернуться в Подмосковье. А там Торрес подпишет контракт с отцом, после чего уедет в Испанию. И, конечно же, больше никогда не вспомнит о ней, русской девочке Маше.
Когда стрелка часов приблизилась к восьми, на улице заметно похолодало. Поднялся ветер. Позёмка начала заметать тротуары. Продолжать гулять по старым улочкам Москвы было чревато простудой. Поэтому, пара села в машину, и Мария попросила шофёра отвезти их домой.
В квартире, отогреваясь чаем с лимоном, Маша заказала доставку ужина. Торрес ушёл в свою комнату, сославшись на необходимость позвонить в Испанию.
Девушка не стала выдумывать ничего нового и опять накрыла стол в зале. Только сегодня еда была из тайского ресторана. Поначалу всё шло относительно гладко. Старые клипы по телевизору, разговоры ни о чём и обо всём, но по мере опустошения тарелок, в воздухе повисло какое-то напряжение. Первой не выдержала Маша.
– А почему ты меня больше не целуешь? – спросила она, глядя в глаза Алонсо.
– Потому что это неправильно, – спокойно ответил испанец. – Я не должен был тебя целовать.
Торрес помолчал и добавил:
– Никогда.
– Значит, ты жалеешь об этом? – Мария по-прежнему не отводила взгляд, словно старалась отгадать по выражению лица Алонсо, что творится в его голове.
– Да, – соврал мужчина.
– Очень жаль, – погрустнела девушка.
– Мария, не обижайся. Ты очень красивая, добрая, замечательная девочка. Любой парень на моём месте был бы просто на седьмом небе от счастья, но я испытываю к тебе не те чувства, чтобы целовать.
– А что ты ко мне испытываешь? – неожиданно в тихом голосе хозяйки дома появились требовательные нотки.
– Мои чувства к тебе скорее дружеские, чем романтические. Я смотрю на тебя и вижу свою повзрослевшую дочь.
– У тебя есть дочь? – удивилась Маша.
– Да. Ей пять лет, – лёгкая улыбка заиграла на губах Торреса, а взгляд потеплел.
– И как её зовут?
– Исабель.
– Получается, ты женат? – разочарованно спросила Мария.
– Я вдовец. Моя жена умерла два года назад.
Эта информация немного успокоила Машу, потому что целоваться с женатым мужчиной она не собиралась. Девушка снова пошла в наступление:
– Значит, я непривлекательна для тебя?
– Не в том смысле, в каком хотелось бы твоему отцу, – Алонсо решил расставить все точки над «I». – Думаешь, я слепой? Не понимаю, что происходит?
– А что происходит? – Мария сделала вид, что не знает, на что намекает испанец.
– Там, в лесу, ты мне не всё рассказала, как будет, правда? Умолчала о том, что отец тебя подкладывает под выгодных партнёров по бизнесу. Так? – мужчина говорил жёстким холодным тоном.
Маша
