Грузинской ССР (1990—1991) и даже первым президентом Грузии. Правда, в 1977 году его все же арестовали — взяли с поличным в Москве при передаче антисоветских материалов представителю американской разведки. Благодаря покаянным заявлениям в суде ему дали всего три года (!), и не тюрьмы, а высылки в Дагестан — не самое плохое курортное место Советского Союза. (До этого был еще один условный срок, полученный в 1957 г.) А потом власти даже не препятствовали получению им весьма приличной должности старшего научного сотрудника в столичном Институте грузинского языка. Но он оказался клинически буйным. Сначала спровоцировал грузино-южноосетинский конфликт, в результате которого погибли десятки людей. «Мы им свернем шею, тем более что таких слабых противников, как осетины, нетрудно будет обуздать... Осетины — необразованные, дикие люди. Умелые люди могут легко управлять ими»,—это из митингового бреда доктора филологических наук Гамсахурдия. В здравом уме ни один нормальный человек не может нести такую чушь в массы. Похоже, что мы еще долго будем расхлебывать заваренную этим провокатором и оставленную нам в наследство осетино-грузино-российскую кашу.
После прихода Гамсахурдия к власти и выхода республики из состава СССР внутриполитическая ситуация в Грузии обострилась до предела. И уже не КГБ, а оппозиция независимого государства всего через восемь месяцев (в декабре 1991 года) силовым путем свергла своего первого «всенародно избранного» президента. Две недели в центре Тбилиси шла настоящая война с использованием артиллерии и бронетехники. Тем временем на экс-президента завели уголовное дело за «разжигание межнациональной розни, хищение государственных средств в особо крупных размерах, злоупотребление служебным положением и уничтожение архитектурно-исторических памятников». Исполнявший обязанности премьер-министра Военсовета Грузии Тенгиз Сигуа заявил тогда: «Гамсахурдия не может принимать участия в последующей политической жизни, поскольку он является государственным преступником, а также психически нездоровым человеком. По этой же причине он не может предстать перед судом. Есть медицинские заключения, датированные 1950, 1956 и 1977 годами. Пять из шести врачей, дававших заключение о психически ненормальном состоянии Гамсахурдия, живы и готовы подтвердить свой диагноз». Значит, правы были сотрудники госбезопасности, еще в 1958 году отправив Гамсахурдия в психушку?
Вскоре после бегства из столицы этот свергнутый диктатор развязал в Западной Грузии натуральную гражданскую войну. И кто знает, чем бы все это кончилось, если бы не смерть сумасшедшего, случившаяся, кстати говоря, при весьма загадочных и до сих пор не выясненных обстоятельствах. То ли его застрелили, то ли отравили, то ли он сам наложил на себя руки во время очередного припадка. После четырехкратных перезахоронений его останки в 2007 году наконец-то обрели покой в... пантеоне государственных и общественных деятелей Грузии на горе Мтацминда.
— Может, и мне объявить себя жертвой госбезопасности? Глядишь, тоже в каком-нибудь пантеоне похоронят... Сегодня, куда ни плюнь, оказывается, все и каждый подвергались гонениям со стороны КГБ. Всех подслушивали, за всеми следили, каждого куда-то не пускали... Похоже, что едва ли не весь творческий, научный, спортивный и даже политический бомонд, кстати говоря, весьма неплохо живший в советское послевоенное время, стал ощущать после 1991 года комплекс демократической неполноценности, если в прошлом не испытывал прессинг со стороны органов госбезопасности. Просто какая-то ползучая шизофрения.
— По-моему, здесь все понятно, и тема не стоит обсуждения. Вспомни анекдот 70—80-х годов: когда посчитали всех, кто помогал нести Ленину бревно на коммунистическом субботнике в Кремле, то длина ствола этого дерева составила более пятисот километров. Теперь идеологический маятник качнулся в противоположную сторону, и оказалось, что в августе 1991 года на защите Белого дома была вся страна, а «монстр КГБ гнобил всех и каждого». Быть преследуемым КГБ стало не просто модно, но даже престижно.
Впрочем, есть исключения. Когда участника Великой Отечественной войны, гениального актера и неподражаемого клоуна Юрия Никулина спросили о том, что оп делал 19—21 августа 1991 года, он ответил: «Наверное, я был единственным человеком, который не стоял на защите Белого дома».
И небольшая ремарка по поводу «монстра». Насколько я помню, технические возможности КГБ СССР позволяли вести прослушивание не более двух сотен абонентов одновременно, и основные силы оперативно-технической службы привлекались по делам о шпионаже. Замечу в скобках — сегодня многие на весь автобус (вагон электрички или метро) орут по «мобильнику», даже не скрывая весьма интимных подробностей своей личной жизни, и не комплексуют по поводу того, что его невольно «подслушивают» едва ли не все пассажиры.
Что касается диссидентов, за которыми велась «неусыпная тотальная слежка», то с середины 50-х годов ежегодно осуждалось порядка 170 человек на всю 250-миллионную страну. Об этом свидетельствуют архивные материалы органов госбезопасности: но статье Уголовного кодекса «Антисоветская агитация и пропаганда» в СССР было осуждено 4676 «антисоветчиков» за период с 1956 по 1966 год, 295 инакомыслящих—с 1966 по 1970 год и 150 диссидентов с 1981 по 1985 год. Кажется, за мужеложство и то больше сажали... И последний штрих. В 1987 году, в канун 70-летия Великой Октябрьской социалистической революции, было принято беспрецедентное решение: снять с оперативного учета органов госбезопасности 52 тысячи лиц (столько материалов на конкретных людей накопилось в архивах за все время существования органов госбезопасности), а из мест лишения свободы освободить всех политзаключенных, еще отбывавших наказание. Единственное условие — подписка об отказе от антисоветской деятельности. Но, выйдя на свободу, некоторые отсиденты тут же забыли о своем честном слове.
Если же говорить о тотальном использовании потенциала органов госбезопасности, то после смерти Сталина такая практика осуществлялась крайне редко и лишь в чрезвычайных ситуациях. Например, когда искали виновников взрыва в московском метро, унесшего жизни семи советских граждан (еще 37 получили ранения), то действительно были задействованы все силы и средства. В частности, для выявления круга подозреваемых лиц контролировалась практически вся почтовая переписка населения страны. Но это была вынужденная и временная мера, логичная с точки зрения чрезвычайной ситуации и защиты населения. Ведь тогда, 8 января 1977 года, в Москве был совершен первый теракт за всю историю Советского Союза. В течение 40 минут в столице прогремели три взрыва: в 17.33 — в вагоне метро между станциями «Измайловская» и «Первомайская»; в 18.05 — в торговом зале продуктового магазина № 15 Бауманского райпищеторга; в 18.10 — у продовольственного магазина № 5 на улице 25-летия Октября (ныне ул. Никольская). Контора (просторечное название КГБ, принятое среди оперработников) просто на ушах стояла. Оперативно-следственные и агентурно-розыскные мероприятия по делу «Взрывники» были проведены беспрецедентные. Вот лишь один пример. В поисках улик собрали и растопили весь снег с крыши Историко-архивного института, расположенного рядом с местом третьего взрыва. В результате следователи
