в бейсбол. Но не стоит и пытаться. Местные скорее удавятся, чем свяжутся со мной. А если и согласятся — так меня забьют до смерти в раздевалке в первый же день.
— Вы правы.
— Наверняка и в соседних штатах та же херня. Зато парочка издательств уже предложила бабла за биографию. Неплохо, а? Даже писать самому не придётся — сказали, пришлют кого-нибудь.
Ленни наконец отстранился, сел на край стола прямо перед ней и, вынув из кармана рубашки помятую пачку сигарет, поджёг одну и с наслаждением затянулся. Дым он, ни капли не смущаясь, выпустил Стэши в лицо, и она закашлялась.
— Ну так что, мисс Макнамара?
— Кейтлин Хьюз соответствовала вашему типажу.
— Гнёте свою линию, — Ленни неожиданно рассмеялся. — Мне нравится. Да, согласен: Кейтлин была красивой бабой. Как раз таких и люблю. Но хрена с два я бы стал с ней заморачиваться. Жена губернатора! Слишком много шума.
Абсолютно точно. Ленни долго не могли поймать именно потому, что он выбирал женщин, которые, несмотря на свою красоту, давно не состояли в отношениях — его ухаживания, должно быть, попадали в самое сердце. Кейтлин Хьюз во всём городе знали как счастливую жену и мать.
Хотя…
Быть может, Ленни не удержался. Влез в дом, думая, что Шон вновь уехал в Батон-Руж, наткнулся на него и детей. При таком раскладе остаётся лишь перебить всех и поджечь особняк, чтобы скрыть следы убийства — слишком узнаваемый у него почерк.
Быть может…
Нет.
Стэши раздражённо тряхнула головой. Картинка не складывалась, как ни меняй местами элементы мозаики. Люди наподобие Ленни всегда были слишком осторожны — такие не пытаются влезть в губернаторский дом, чтобы поставить ещё одну галочку в списке жертв, а терпеливо выжидают, когда добыча сама шагнёт в яму, полную заточенных кольев.
— Тем не менее на суде вы ничего не отрицали, — вскинула она брови. — Признали вину и всё. И вы плохо выглядели.
— Голова раскалывалась. Я имя своё и то с трудом вспомнил. Судья всё трещал без перерыва… Просто хотелось, чтобы он наконец заткнулся, знаете. Думал, что блевану. И ещё свет этот… Постоянно слепил.
Угадала.
Время от времени она и сама мучилась из-за мигрени и хорошо знала, каково это — лежать в полной темноте, изнемогать от каждой накатывающей волны боли, и ждать, когда же наконец станет немного легче.
— А до этого у вас часто бывали мигрени?
— Что? Так вот как это дерьмо называется… До суда — ни разу.
Странно. Подобное не могло возникнуть безо всякой на то причины. Если столь мощная головная боль обрушилась на Ленни впервые, ничего удивительного, что он со всем согласился, лишь бы она прекратилась.
— Вы принимали что-то перед судом? Какие-то новые таблетки?
— Я здоров как бык, мисс Макнамара.
Теперь Стэши совершенно ничего не понимала.
— В таком случае… — замялась она, — когда боль прекратилась?
— Когда вынесли приговор. Удар молотка — и всё. Понял, что можно не бояться продемонстрировать всем свой охренительный внутренний мир.
Оба ненадолго замолчали. Множество вопросов вертелось у Стэши на языке, но она знала, что задавать их нет никакого смысла — Ленни не сумеет ответить. Он же, вероятно, в мыслях вернулся в зал суда и теперь снова переживал всё, что тогда довелось испытать. Лицо его исказилось от едва подавляемого гнева.
— Вам пора, — помедлив, сказал Ленни. — Думаю, больше ничего нового вы от меня не узнаете.
— Ещё один вопрос.
— Валяйте.
— Как считаете, кому могли помешать Хьюзы?
— Кому угодно. Будто вам этот вариант не приходил в голову, серьёзно… Шон был хорошим честным мужиком, а в политике таких не любят.
Сигарета в пальцах Ленни давно прогорела до самого фильтра, и он потушил окурок прямо о столешницу. Весь пепел осыпался ему на брюки. Ленни раздражённо отряхнул их, но только испачкался ещё сильнее — на штанинах осталось две серых полосы.
Стэши, пользуясь тем, что он отвлёкся, рассматривала гостиную. Ничего, за что было бы зацепиться глазу. На полке, покрытые толстым слоем пыли, стояли награды Ленни — всё-таки бейсболистом он был превосходным. Но лучше бы не доставал биту за пределами поля. Тогда, может, и не вырос бы тем, кем вырос…
Интересно, как вообще человек из счастливой полной семьи становится серийным убийцей? Когда «Вестник Луизианы» спросил об этом, Ленни отшутился. О родителях не сказал ни слова — не считая того, что в их доме ни в чём не нуждался и начал играть в бейсбол с подачи отца.
— Налюбовались?
Она резко обернулась. Ленни продолжал рассматривать её, и в его глазах мелькнуло что-то нехорошее, почти животное.
— А вы?
— Осторожнее, Стэши, — посоветовал он, отбросив былую любезность. — Я уже слышу треск льда под ногами.
— Простите.
Хотелось, конечно, в очередной раз пошутить — единственный защитный механизм, который срабатывал в её жизни так часто и так удачно, — но чутьё подсказывало, что лучше заткнуться. Конечно, Ленни не убил бы её — кому захочется, едва оказавшись на свободе, снова вернуться в тюрьму?
Но мог, в конце концов, и покалечить. Счесть это своеобразным воспитательным моментом.
— Уходите, — Ленни махнул рукой куда-то в сторону коридора. — Где выход, вроде бы знаете.
— Спасибо, что согласились поговорить.
— Да не за что.
Стэши прошла к двери, стараясь ступать медленно и спокойно. Дом Дикинсонов показался ей в этот миг невыносимо тесным, и чудилось, будто стены сжимаются всё сильнее, пытаясь её раздавить. Хотелось выбежать наружу и глотнуть свежего воздуха.
— Прощайте, — сказала она у порога.
Из глубины дома донёсся короткий хриплый смешок.
— Думаю, что всё-таки «ещё увидимся». Город маленький, где-нибудь да столкнёмся нос к носу…
Его слова Стэши предпочла оставить без ответа. Их разговор, если подумать, был довольно безобиден, но в эту минуту меньше всего на свете ей хотелось когда-нибудь снова видеть Ленни Дикинсона.
***
Вернувшийся в родной город серийный убийца не был единственной проблемой Алекса, но играючи занял первое место в их перечне. Прошло всего несколько дней с того момента, как Дикинсона привезли в Хэллгейт, а горожане уже зачастили с жалобами. Попытки объяснить, что полиция не может сделать ровным счётом ничего, пока дело не пересмотрят, результата не дали — обозлённые жители, среди которых были и родственники убитых
