уровне. Надеюсь, ради самой Беллы, она примет мое предложение завтра вечером. Это либо даст ей время смириться с требованиями отца, либо работа понравится ей настолько, что она захочет остаться на постоянной основе. В таком случае мы разберемся, что это значит, когда придет время, но я не могу не надеяться, что в итоге она захочет поступить именно так. Это было бы хорошо для моих детей. Хорошо для семьи в целом.
А после последних четырех лет нам нужно что-то хорошее в жизни.
Я сворачиваю на длинную гравийную дорожку, которая ведет к моему дому, стоящему на значительном расстоянии от дороги и окруженному высокими деревьями. Это величественный трехэтажный кирпичный георгианский дом, не особняк, но красивый, с богатой историей и достаточно комфортный, чтобы растить в нем семью. Моя жена влюбилась в него вскоре после нашей свадьбы, а я был счастлив купить дом без излишней вычурности. Мне нравятся роскошные автомобили, я ценю хорошо сидящий костюм и изысканную еду, но я не люблю выставлять свое богатство напоказ, как это делают другие.
Припарковав машину, я бросаю ключи на приборную панель, зная, что Альдо рано или поздно придет и поставит ее в гараж. Альдо управляет территорией, присматривая за садовниками и обслуживающим персоналом, который то появляется, то исчезает, а его жена, Агнес, управляет домом для меня. Они с Альдо живут в коттедже на территории дома уже столько лет, сколько и я здесь живу, в небольшом доме с двумя спальнями, расположенном на значительном расстоянии от основного дома. Последние четыре года она по мере сил подменяла мать детей, помогая мне во всем, когда меня не было дома. Но она стареет, и я знаю, что помощь была бы очень кстати. В доме есть еще две домработницы, которые приходят каждую неделю, но Агнес — территориальная хозяйка и предпочитает все делать сама, насколько это возможно.
Как только я захожу в дом и закрываю дверь, я слышу звук двух пар маленьких ножек, бегущих навстречу мне. Раздается крик:
— Папа! Папа, ты дома! — А затем маленький девятилетний мальчуган бросается в меня головой вперед, а его одиннадцатилетняя сестра следом.
— Привет, Дэнни. — Я крепко сжимаю его, ненадолго поднимая с пола, затем отпуская сына и наклоняясь, чтобы обнять дочь. Сесилия тише своего брата, более сдержанна во всех отношениях, включая привязанность. Она стала такой с тех пор, как умерла ее мать, и я думаю о Белле, надеясь снова, что она примет мое предложение. Кто-то еще в доме, кто-то помимо Агнес, кто будет проводить с ней время изо дня в день, будет полезен для Сесилии. Это должно помочь ей выйти из своей скорлупы.
— Агнес на кухне, — серьезно сообщает мне Сесилия, когда я расстегиваю манжеты и закатываю рукава, следуя за ней и Дэнни, когда она ведет нас в этом направлении. — Она готовит жаркое на ужин.
— Правда? Надеюсь, ты ей помогала?
Сесилия кивает.
— Она разрешила мне нарезать морковь и лук. А Дэнни разрешила приправить мясо. — Она морщит нос. — Надеюсь, он хорошо поработал.
— Не сомневаюсь. Кроме того, я уверен, что Агнес все это время присматривала за вами обоими. Она бы помогла, если бы вам это было нужно.
Я чувствую запах готовящегося ужина еще до того, как мы заходим на кухню. Дэнни запрыгивает на один из стульев кухонного стола, как только мы входим, а Сесилия направляется туда, где Агнес стоит у плиты, помешивая что-то в кастрюле. Она поднимает взгляд, когда мы входим, и улыбка украшает ее лицо, когда она видит нас.
— Габриэль. Мой мальчик. Как прошел день?
— Прекрасно. Как у тебя? Я слышал, ты учишь их готовить.
Агнес фыркает, помешивая подливу в кастрюле деревянной ложкой, которую держит в руках.
— Основы. Немного нарезать, немного приправить. Ничего сложного. Но Сесилии нравится быть на кухне. — Она кладет ложку на керамическую подставку с цветами между конфорками и идет к холодильнику. Я вижу, что она становится немного медленнее, проявляются признаки возраста, и от этого у меня немного болит в груди. Я знаю Агнес с детства. Она работала у моих родителей, а после моей женитьбы стала вести мое хозяйство. Она и Альдо для меня больше, чем просто сотрудники. Я не преувеличивал, когда сегодня сказал Масео, что Агнес для меня как семья.
Я подхожу к винной стойке на дальнем конце прилавка, когда Агнес достает из холодильника большую деревянную миску, накрытую льняной салфеткой. Она ставит ее на прилавок и протягивает Сесилии стремянку, которая встает на нее, пока Агнес открывает чашу.
— Я знаю, как тебе нравится отбивать тесто, — говорит Агнес с улыбкой. — Так что иди и сделай это, а потом мы отправим его в духовку. Дэнни, не хочешь смазать маслом сковороду?
Дэнни с готовностью кивает, и Агнес приносит ему керамическую сковороду, а также бутылку хорошего оливкового масла и салфетку, чтобы смазать ее изнутри. У меня что-то щемит в груди при виде этого блюда — эта сковорода, сделанная из обожженной керамики и вручную расписанная маленькими цветочками красного и синего цвета, была частью посуды, которую моя семья подарила моей жене перед нашей свадьбой. Подарок от нашей старинной семьи, вернувшейся на Сицилию, где была сделана эта посуда.
В шкафу стоит целый набор посуды, которая так и лежит в шкафу и никогда не используется. Мне не нравится видеть ее на столе. Но Агнес использует более "полезные", такие как сковорода и блюдо для запекания, и я не возражаю, тем более что дети так часто помогают ей на кухне, а я редко имею отношение к готовке. Они должны получать удовольствие от того, что любила их мать.
Дэнни радостно льет оливковое масло на сковороду, его руки перемазаны им, и я, откупорив бутылку, вижу, что немного уже попало ему в волосы. Я отставляю бутылку с вином и пересекаю комнату, чтобы спасти сковороду.
— Нужно использовать меньшее количество, — говорю я ему, складывая бумажную салфетку и выливая на нее немного масла. — Вот. — Я наклоняю сковороду, показывая ему, как равномерно распределить масло по всей поверхности, а затем вытереть излишки. — Теперь тесто не прилипнет.
Я протягиваю ему салфетку, позволяя еще раз обмести ею внутреннюю поверхность сковороды, а затем забираю пропитанные маслом салфетки и выбрасываю их. Сесилия радостно помогает Агнес посыпать тесто мукой, а я на мгновение замираю, любуясь открывшимся передо мной зрелищем. Это счастливое, домашнее зрелище — двое детей и женщина, которая вполне могла бы быть их бабушкой, готовят для нас сытный ужин, смеются, глядя, как последние лучи солнца
