спасибо за внимание. – Декан доброжелательно улыбнулся впервые за все время своей речи.
Он спустился с постамента в сопровождении женщин, а студенты начали скапливаться у столов первого ряда. Я же осталась сидеть, впитывая в себя ощущение чего-то значимого и величественного, к чему я теперь имею непосредственное отношение.
После собрания, одной из последних взяв расписание занятий и правила университетской жизни, я побрела осматривать корпус. Занятий не было и, пройдя длинные коридоры, я спустилась на первый этаж, где и обнаружила настоящее сокровище – дворик с тяжелым многолетним дубом.
«Архитектор – однозначно гений», – сказала я себе. И убеждалась в этом каждый день, проводя время в главном здании. Он создал суровую, непробиваемую оболочку, но оставил живым сердце каменного создания. Я чувствовала, как университет дышит, как он устремляется к свету и засыпает по ночам. Мне нравились толстые глухие стены, меня привлекали их рельеф и структура. Каждое здание должно иметь свою душу, красоту, и это может передать лишь камень или дерево – два по-настоящему уникальных и живых материала. Ведь они созданы самой природой. Нарисованы ею.
В тот день я отдохнула под тенью большого дуба, изучила расписание и поехала домой. Так начался мой путь архитектора, и я полностью погрузилась в учебу. Я проводила все время в стенах факультета, впитывая новые знания, восхищаясь талантами педагогов и бросаясь в течение – в водоворот творчества, молодости и энтузиазма. Так пролетели два самых насыщенных и удивительных года моей прошлой жизни. По крайней мере, именно так мой мозг их воспроизводит в памяти.
Сегодня
Я давно не думала о своем странном одиночестве, на которое сама же себя обрекла, не размышляла о себе как о личности, как о девушке, которая мечтала рисовать.
Облако дружеского общения как-то внезапно рассеялось. Альберт с грустью смотрит на меня, так и не решаясь продолжить разговор. А у меня зарождается очередное желание остаться одной, в привычной тишине, нарушаемой только собственным дыханием. Он все понимает и решает сменить тему.
– А ты знала профессора Олда? – спрашивает невзначай.
– Я?
– Ну да. У тебя лежали его статьи на столе. Мне очень жаль.
– Что? Я его не знала. Нет. Мы не были знакомы, – лепечу я, пытаясь скрыть правду.
– Ясно, – недоверчиво тянет он.
– Стоп. А почему ты сказал, что тебе очень жаль?
– Ну-у-у…
– С ним что-то случилось? – Я не могу скрыть волнения, как ни пытаюсь.
– Да. Сегодня прочитал в новостях. Анна, мне жаль, но профессор Олд сегодня скончался в больнице.
У меня внутри как будто что-то обрывается. Я пытаюсь сделать вдох, но тут же начинаю задыхаться.
– Что ты сказал? Нет, нет, нет! Он не мог умереть.
Альберт протягивает ко мне руку, но я отшатываюсь.
– Не надо, пожалуйста. Лучше скажи, что с ним случилось? Почему он оказался в больнице?
– На него напали. В лесу, недалеко от дома престарелых, где он проживал в последние годы.
– О мой бог, – шепчу я.
Альберт внимательно смотрит на меня, но ничего не говорит.
– Прости, тебе лучше уйти. Я… я просто… – По моим щекам начинают течь слезы, а внутри разрастается огромный ком паники.
– Ты уверена? Может, мне стоит остаться?
Я стираю ладонью мокрые дорожки с лица и сжимаю губы.
– Нет.
Он смотрит на меня еще несколько мгновений, и сквозь затуманенные слезами глаза я читаю на его лице растерянность, которую никогда не видела прежде.
– Хорошо. Но если тебе понадобится моя помощь, я оставлю визитку. Звони в любое время. – Он неуклюже достает из кармана пиджака белую карточку и со слегка виноватым видом кладет на стол. Потом не торопясь встает, словно ждет, что я передумаю и остановлю его. Но я так и остаюсь сидеть на диване и смотреть в одну точку на полу.
– Спасибо за чай, Анна. И за этот вечер. Я не хотел расстраивать тебя, – пытается оправдаться он.
– Я знаю. Прости что все так. Просто… – Я стараюсь сдержать рыдания, которые готовы вырваться у меня из горла.
– Ничего.
Он идет в коридор, и я слышу, как хлопает входная дверь. У меня нет сил встать и попрощаться с ним. Все мои мысли мечутся вокруг смерти мистера Олда.
Я достаю ноутбук, дрожащими пальцами и не с первой попытки ввожу пароль и открываю страничку с новостями. По лицу текут горькие слезы, пока я читаю статью, в которой описывается нападение на старого профессора. Ему нанесли пять ножевых ранений и оставили умирать. Сегодня он скончался в больнице, так и не приходя в сознание. Статья заканчивается словами: «Ведется следствие. Если у вас есть какая‐то информация, просьба обратиться в полицейское управление пригорода Мэя».
«О, мистер Олд, что же мне теперь делать?»
Глава 5
Счастье любит тишину, ему не нужна сцена.
Три месяца назад
Я пыталась поднять отяжелевшие веки. Ломило все тело, каждый сустав. Каждая артерия, каждая клеточка тела посылали беспрерывные сигналы недовольства в уставший мозг. Видимо, я оказалась в теле мистера Олда, который обитал в доме для престарелых.
Дышалось тяжело, мысли путались, сна не было ни в одном глазу, как и каждый раз, когда я просыпалась здесь.
В комнате было темно, но за полупрозрачными шторами подкрадывался рассвет.
Нужно было попытаться встать. Этот процесс здесь отнимал слишком много времени и сил. Ноги не слушались, словно по венам текла не кровь, а какая-то свинцовая субстанция. Ноющая боль поднималась от самых пальцев ног, кончиков ногтей и доходила до охрипшего, ободранного неизвестно чем горла. Руки тоже были не в самом лучшем виде: пальцы скрючены артритом и по работоспособности напоминали несуразные ковши экскаватора. Никому бы не пожелала раньше времени прочувствовать все издержки старости.
Скинула одеяло, с трудом перетащила непослушные ноги к краю кровати. Эти процедуры мне уже были знакомы, я не первый раз просыпалась в угасающем теле мистера Олда. Вначале нужно было немного растереть ноги, пошевелить пальцами, потом, как в замедленной съемке, поднять корпус, опираясь на хрупкие кисти рук, по одной опуская ноги на прохладный пол. Я провела все необходимые манипуляции в строгой последовательности – и вот через несколько тягучих минут уже сидела на краю кровати, пытаясь отдышаться.
Иногда мне казалось, что, когда мы вместе – он и я, – мы даже стареем с ним параллельно, как цветок на почти засохшей ветке, который все равно угаснет вместе с ней.
Раньше такой усталости и сильной одышки я не чувствовала, но, казалось, ему осталось не так-то много времени на этом свете. Сидя на
