больше не боялись друг друга, но вопросов было множество, а ответы на них не мог дать никто из нас. Она устроилась рядом со мной, и я положила руку на ее голову; спустя какое-то время ощутила тепло, словно моя ладонь лежала на батарее. Тепло разливалось от кончиков пальцев и шло вверх по руке, чувства были смешанные, что-то снова происходило. Я закрыла глаза и прислушалась к ощущениям, пытаясь найти ответ внутри себя.
Когда вновь открыла глаза, лиса исчезла. Я снова была во мраке, но моё зрение, то ли привыкшее к длительному нахождению без света, то ли претерпевшее изменения, угадывало кое-какие очертания помещения. Задрав голову вверх, я поняла, что точка не одинока. Неподалеку пробивались еще две, и я готова была поспорить, что на этот раз они другого цвета. Две? Непонятно, если я одна из них, то кто вторая? Всмотревшись, пришла к выводу, что это оранжевый и голубой, или просто мое воображение дорисовало цвета. Еще не решив, стану ли мучить ребят допросами, или же дам им время самим все рассказать, я решила убраться отсюда.
Вытянув руки, чтобы не наткнуться на стену и не расквасить нос, я неторопливо шла на выход. Еще одно мое посещение вылилось в новую загадку. Или я была слишком глупой, чтобы осознавать происходящее, или квест со слишком высоким уровнем сложности.
Около проема, мне пришлось немного постоять, привыкая к свету, чтобы не травмировать глаза. Поначалу смотрела из-за узких щелок, постепенно приоткрывая веки, чтобы впустить в зрачок солнечный свет. Из-под рукава на правой руке выглядывала какая-то грязь, видимо, падая, я испачкала руку. Потерев, я поняла, что так просто мне от нее не избавиться, но что это? Закатав рукав, я с удивлением уставилась на кожу.
Глава 8
У меня никогда не было татуировок, мне нравились они, только без излишеств, но я все никак не могла определиться, что именно должно украсить кожу и где, потому что для меня это было ответственным шагом, на всю жизнь. Я не торопилась, когда бы однажды у меня не было сомнений, я решилась. Я смотрела на лису на внутренней стороне предплечья и понимала, что именно это искала. Мы слились в единое целое. Вот о чем тогда говорил Валера: «Вы поймете это, когда такое случился с вами». Но он не желал давать подсказок, считая, что у каждого — свое время: время принятия.
— Лия? — позвала меня Тами. — Нашла Валеру?
Я опустила рукав, не собираясь сейчас говорить об этом, почему-то хотелось последовать примеру Слепого.
— Нет, наверное, он с Виталиком, — переступила все же я порог.
— Чай будешь? — все та же забота исходила от Тами. — Как раз вскипел.
Я улыбнулась и кивнула. Хоть и выйти тут особо было некуда, но посиделки в доме явно нас не устраивали. Дом пустовал. Наполнив кружку заваркой и кипятком, я вышла с горячим травяным чаем на улицу. Виталик колол дрова, он снял куртку и был в одной футболке. Я старательно пялилась на деревья, но понимала, что не они притягивали внимание.
— Он тебе нравится, да? — спросил негромко Валера, и я совершенно забыла, о чем хотела его спросить. Я даже не заметила, когда он подошел.
— Что, — невольно смутилась, — конечно нет! — я отхлебнула чай, чтобы скрыть неловкость. — А где Тами?
— Скоро вернется. Извини, если залез слишком глубоко.
Мне стало неуютно, будто меня раздели донага и внимательно рассматривают.
— С чего ты вообще придумал?
— Если я скажу, что вижу твои мысли, ты сильно расстроишься?
— Что? — ошалела я, мои брови вскинулись вверх, а глаза округлились. Я слышала удары топора о чурки и собственное сердце.
— Я вижу цвета, понимаешь? Смотрю на тебя, например, и вижу цвет, я не знаю, о чем именно ты думаешь, просто догадываюсь. Сейчас серый, но, когда я подошел был красный, нет, даже бордовый. Мне пока сложно судить, но мне кажется, тебя он привлекает как…
Я не дала ему договорить, оставила кружку на крыльце, вскочила с места и пошла в лес, с каждым шагом ускоряя темп.
— Лия!
Виталик проводил меня взглядом, но я даже не посмотрела на него, ускорила шаг, боясь услышать что-то вдогонку. Нет, я знала, что Валера не станет догонять, просто не сможет. Или? Я уже запуталась во всем, и не понимала, где правда. Он залез в голову и озвучил то, что я сама себе запрещала. Я понимала, что вечно скорбеть нельзя, не то, что не получится, просто Он бы не хотел мне такой участи. Он любил жизнь, любил меня, и эти чувства были взаимны. Я осознавала, что мне его не хватает, и столько раз меняла нас местами, каждый раз осознавая, что хотела бы видеть его счастливым с другой, нежели в одиночестве. Я слишком его любила, чтобы желать участь одиночки. Но готова ли я отпустить, смогу ли переступить через черту, за которой раньше не было жизни?
Когда я поняла, что дом далеко, и я тут совершенно одна, позволила себе выплакаться. Уселась под одно из деревьев, поставив кружку рядом, только сейчас поняла, что сбежала вместе с ней, и закрылась руками, пока избытки влаги выходили из глаз. Хотелось выть, кричать, чтобы вышел наконец негатив, тянущий вниз. Деревья стояли почти лысые, природа постепенно впадала в спячку, чтобы с новыми силами возродиться в следующем году. Я снова почувствовала тепло в руке, но этим не ограничилось, предплечье пылало. Я закатала рукав свитера, жар увеличивался, рука просто горела, словно я держала ее над открытым огнем. Мне хотелось кричать уже от физической боли, я прижала левую руку к татуировке и тут же одернула, ладонь была красная. Какого черта? Бросилась бежать обратно, но сделав пару шагов поняла, что не знаю точной стороны, внутри взметнулся испуг, и я закричала, как раненый зверь, не от страха, от невыносимой боли, пронзившей меня насквозь, теперь горела не только рука, но и все тело. Я металась между деревьями, выгорая изнутри, а боль усиливалась, когда я думала, что больнее уже и быть не может. Я подняла голову к небу, кривые руки деревьев тянулись в небо, и я упала.
Когда мои глаза открылись, первое, что я увидела — огонь. Голова болела и шумела, видимо от падения, я посмотрела на руку, она была обычной. Я медленно встала, осматриваясь, кто-то же поджег листья, голова пульсировала, поэтому пришлось прижать висок рукой. Во всем теле была слабость, но я собралась и стала топтать горящие листья,
