богатыми отпрысками. Конечно, она уже должна была иметь дело с другими молодыми людьми при деньгах?
— У меня скоро еще пять показов по городу, — ворчит она, нетерпеливо поглядывая на часы. — Если вам трудно определиться с выбором, это не проблема. Вы всегда можете позвонить в офис и перенести просмотр на другое время с другим риэлтором, который…
— Разве вам не нравится делать деньги, Селия? — Рэн бросает на нее косой взгляд.
Женщина отшатывается и громко вздыхает.
— Конечно, мне нравится делать деньги. Это мое любимое занятие, поэтому я и хотела бы попасть на другие показы. У меня такое чувство, что вы, ребята, пытаетесь прыгнуть выше головы. Честно говоря, у меня нет времени на…
— Позвоните в свой офис.
— Простите?
Рэн щелкает пальцами.
— Вы свободны. Позвоните в свой офис.
Он подходит к дверному проему, ведущему в холл, смотрит налево и направо по широкому коридору, ведущему в две спальни квартиры и огромную комнату в конце — мою любимую. Комната, которая, без тени сомнения, могла бы стать нашей библиотекой. Светлое, открытое пространство с книжными полками от стены до стены, большим открытым камином и двумя огромными окнами. Внизу улица представляет собой широкий бульвар, обсаженный живыми дубами. Их листья имеют потрясающий оттенок жженого янтаря, апельсинов и малины. Я могу представить себе потрепанные, удобные кресла, которые мы поставили бы здесь, у этих окон, и как спокойно и безопасно было бы свернуться в них калачиком с хорошей книгой, дождь успокаивающе барабанил бы по стеклу, в камине горел бы огонь, а вдалеке гремел гром. Так странно представлять себе это так ясно. Не только то, как выглядело бы со стороны, если бы Рэн лежал на спине, закинув ноги на край кожаного дивана, и корешок изрядно потрепанного экземпляра «Падение дома Ашеров» лежал бы на его солнечном сплетении, пока он лениво перелистывал страницы. Но и как это будет ощущаться. В глубине души я уже знаю, как это будет. Каким прекрасно знакомым, совершенным и неподвластным времени было бы разделить с ним это пространство. Я хочу существовать здесь с ним в полной синхронности, проводить дни напролет, учиться, читать, засыпать каждую ночь вместе, путаясь в простынях, прижиматься друг к другу, видя блаженные сны.
Ничего не может быть более божественным.
Какая это была бы жизнь…
— Мисс Стиллуотер.
Резкий звук моего имени выводит меня из задумчивости, отрывая от воображаемого будущего, которое как будто парит прямо передо мной. Я поднимаю глаза, и на меня смотрит риэлтор Селия. Рэна нигде не видно.
— Почему ваш парень говорит мне позвонить в офис?
Я смеюсь, качая головой.
— Честно говоря, понятия не имею.
— Я вынуждена настаивать на том, чтобы мы завершили дела здесь и сейчас. Пробки сегодня еще хуже, чем обычно, и мне нужно заехать в «Реджи». Если я не куплю немного итальянского печенья до того, как его распродадут, у меня не будет шансов заключить сделку, которая обещает быть очень выгодной. Пожалуйста. Поторопите его, чтобы мы могли уехать отсюда.
— Боюсь, у моего парня свое мнение. Он не очень-то любит, когда его… торопят. — Добавляю в свой голос достаточно язвительности, чтобы показать ей, насколько я не одобряю ее просьбу. — Если он сказал вам позвонить в офис, то, я уверена, у него есть на то веская причина. Может быть, вам стоит выполнить его просьбу и выяснить все самой?
— Элоди! — зовет Рэн откуда-то из глубины квартиры. Его голос эхом разносится по огромному пространству. — Иди посмотри!
Прежде чем Селия успевает поднять еще больший шум, я проскакиваю мимо нее и выхожу из кухни, отправляясь на поиски своего парня. И нахожу его в угловой комнате, выходящей на восток, с такими большими окнами, что шторы должны были бы ниспадать с потолка на пол, чтобы закрыть их. В комнате тепло и уютно, несмотря на то, что она пуста, а стены голые. Это звучит нелепо, но создается ощущение счастливого пространства.
— Спальня, — заявляет Рэн. — Кровать будет стоять здесь. — Он жестом показывает на заднюю стену, выходящую на одно из массивных окон. — Здесь комод с зеркалом для тебя. А здесь, — говорит он, поворачиваясь лицом к другому окну. — Здесь я бы поставил мольберт. Может быть, чертежный стол. Свет здесь будет как жидкий мед по утрам, перед самым восходом солнца.
Мое воображение снова уносит меня прочь. Теперь я отчетливо вижу это: просыпаюсь в предрассветные часы и вижу Рэна, без рубашки и взъерошенного, его густые волосы — ореол черных волн, его обнаженная кожа испещрена полосами синей, черной и белой краски. Мне нравится наблюдать за его работой, когда он думает, что я сплю. Глубокая, сосредоточенная концентрация на его лице. Его брови сведены вместе, правая рука дико мечется от одного края холста к другому, чтобы в следующее мгновение зависнуть над одним квадратным сантиметром пространства, когда он вкладывает все свое внимание и мастерство в мельчайшие детали.
На кухне Селия разговаривает, предположительно по телефону. Рэн скрыл от нее свое волнение так же, как скрывает все свои эмоции от остального мира. Но от меня он ничего не скрывает. Его глаза сияют, когда тот делает три огромных шага ко мне и сжимает мое лицо в своих ладонях. Почти на полметра выше меня, он возвышается надо мной, приподнимая бровь, изучая мои черты.
— Что ты думаешь? Скажи мне правду. Это дерьмовая дыра?
— Мне нравится.
Он усмехается.
— Правда?
— Мне здесь очень нравится. Квартира невероятная.
— Ты была бы здесь счастлива?
— Безумно счастлива.
— Я надеялся, что ты это скажешь.
Позади него скрипит половица. В дверном проеме притаилась Селия, постукивая длинными ногтями с ярко-фиолетовым маникюром по задней панели своего телефона. Она раздраженно улыбается Рэну, ее губы сжаты в тонкую линию.
— Нам нужно оформить кое-какие документы, мистер Джейкоби, — выдает она. — Мне только что сообщили, что владельцы приняли ваше предложение, и деньги уже перечислены. Осталось только поставить подпись.
Я сдерживаю свое удивление, хотя бы для того, чтобы сохранить его до того момента, когда кислое лицо Селии не будет портить настроение; для женщины, которая, вероятно, только что заработала пятьдесят тысяч, она, черт возьми, выглядит не очень счастливой. Наверное, это отстойно — быть скованной своими собственными предрассудками. В лабутенах и брючном костюмом от Версаче женщина думала, что находится выше нас по пищевой цепочке, но теперь понимает, что находится на самой нижней ступенька на этой чертовой лестнице… по крайней мере, по сравнению с Рэном. Старые деньги Джейкоби во всей красе.
Рэн может быть самодовольным. Ничто не мешает ему выложить все начистоту
