к счастью для тебя, милая, ты мне не слишком интересна. Ты же помнишь, что я сказал тебе? Катись, куда хочешь. Но мой наследник вырастет в своем родовом гнезде. Рядом со мной.
Клод потянулся к Патрику. Громко заплакав, он выпутал ручки из одеяльца и бессильно засучил ими.
– Нет! Я не отдам его тебе! – в ужасе закричала я, прижимая младенца к груди обеими руками. – Ты не можешь забрать моего малыша!
– Прекрати истерику! Ты пугаешь ребенка! – прорычал Клод.
Он силой выдрал Патрика из моих рук. С таким усилием, что я отлетела на стену, чудом не приложившись затылком. И тут же бросилась на Клода, вцепляясь в его рукав, пытаясь отобрать малыша.
– Ненавижу тебя! – на моих глазах блестели злые слезы. – Он же совсем малыш! Кто о нем позаботится?! Одна из тех шлюх, которых ты водишь в дом?
– Я устал выслушивать все это, – Клод с силой оттолкнул меня. – Прощай, Изабелла.
Он направился прочь, а я задрожала всем телом. Плевать на гордость. Пусть только не забирает малыша. Я слишком привязалась к нему.
– Пожалуйста, Клод… не забирай его у меня, – дрожащим голосом взмолилась я. – Патрик же такой маленький, ему нужна мама…
Над головой зарокотал гром. Кажется, назревала гроза, снова дождь? Неважно. Я не шелохнулась бы, даже если бы мир вокруг начал рушиться. Не нашла бы в себе сил. Ведь Клод даже не обернулся. Только отрезал сухо:
– Не переживай. Когда вырастет, он тебя и не вспомнит.
***
За окном грохотала гроза. Дождь струился по стеклам, будто слезы. Слезы, которые стекали по моим щекам, когда я шла по коридору, пошатываясь. Хватаясь за стены. После визита Клода у меня кружилась голова. Я чуть не упала, но чья-то рука перехватила меня за локоть.
– Бел, что с тобой? Ты заболела? – раздался встревоженный голос Элизабет.
Хозяйки таверны, где я осталась переночевать и подработать. Я прерывисто вздохнула, понимая, что не могу говорить. Мое горло сдавило от слез. А все тело колотило дрожью от подступающей истерики.
– Н-нет, – выдавила я из себя. – Я… приходил Клод. Мой муж. Он забрал моего малыша!
Я почти взвыла на последних словах. Дико, громко, как раненное животное. Элизабет побледнела и схватила меня в охапку.
– Так, Бел, ты идешь со мной, поняла? На тебе лица нет! Ты сейчас упадешь в обморок! Мы идем в мою комнату. Я заварю тебе травяного чаю. Да, вино сейчас было бы уместнее, но ты же знаешь, я не пью и не одобряю. Ты расскажешь мне все, Бел. Ведь я… – Элизабет помедлила, и голос ее стал суровее. – Ведь я ничего не знала про Клода. И кажется, тебя я совсем не знаю? Да, Бел? Или как тебя зовут на самом деле?
– Меня зовут Изабелла Окнел. И да, за меня и моего сына была назначена награда моим мужем Клодом. Но он нашел меня сам. И пришел сюда. И отобрал Патрика. Клод… всегда выполняет свои обещания, – бесцветным тоном ответила я, предчувствуя беду.
Кажется, гроза, которая разразилась за окном, покажется мне детской игрой, по сравнению с теми громами и молниями, что спустит на меня сейчас Элизабет?
Но она молчала. Ее руки беспрестанно комкали передник, а в темных глазах невозможно было ничего прочитать. Губы ее были недовольно поджаты. Я вздохнула, предчувствуя, что меня сейчас прогонят. Черт, а Ален еще не забрал меня на работу в замок. Что же мне делать? Идти на улицу снова? Мокнуть с сыном под проливным дождем?
– И когда же ты собиралась мне сказать? – наконец проговорила Элизабет, грозно сверкнув глазами.
Я прикусила губу. О небо, что же мне делать? Элизабет выглядела так, словно была на грани смертоубийства. Я ее понимала. Она с самого начала проглотила коротенькую сказочку о том, что я служанка, которую обрюхатил хозяин особняка. Обрюхатил, но оказался добрым и дал родить бастарда, и оставил ребенка со мной. Но меня выгнал с работы, и мы с малышом умирали с голоду, когда заглянули в таверну. А сейчас она узнала, что ей навешали лапши на уши, врали в глаза. Она… вправе задавать неудобные, некрасивые вопросы. Но мне на них категорически не хотелось отвечать. Я поежилась и переступила с ноги на ногу. Я могла сейчас соврать снова. Сказать, что буквально сегодня собиралась раскрыть Элизабет правду, и попросить прощения. Просто не нашла еще удобного момента, да и не виделись мы с нею. Но… правда была другая. И мы обе ее знали. Вернее, знала я. А Элизабет чувствовала. Все-таки у нее была особая чуйка на ложь. И то, что она с самого начала не заподозрила обмана с моей стороны, было даже удивительно.
– Никогда, – я вздернула голову и гордо, хоть и печально, посмотрела в глаза Элизабет. – Я знаю, я поступила плохо, что обманула тебя. И я прошу прощения. Ты очень хороший человек, что приютила меня с ребенком и не прогнала, как другие до тебя. Но я тебя совсем не знаю еще. Я не могла так рисковать и выкладывать всю свою биографию первой встречной, пускай даже такой хорошей, как ты.
Я даже глаза прикрыла после своей тирады, ожидая пощечины. Не так просят прощения у благодетельницы, Изабелла, ох, не так! Но Элизабет лишь изогнула бровь и неожиданно рассмеялась.
– Смело, Бел. Очень смело. Знаешь, если бы ты сейчас смешалась, начала мямлить и врать мне снова о том, что собиралась рассказать, но не успела, то я точно прогнала бы тебя. Пусть, не с таверны, я же не изверг. Но с глаз своих прочь, точно бы прогнала. И знать тебя больше не желала бы. Ненавижу лгунов. Но… каждый из нас заслуживает второго шанса, да, Бел? И поэтому предлагаю тебе все-таки пойти со мной в комнату. И выпить чаю. Ты слишком плохо выглядишь, чтобы оставаться сейчас одной. Я… поддержу тебя. Зачем еще, на самом деле, нужны подруги, правда же? – Элизабет усмехнулась.
Она выглядела не слишком довольной, но ее глаза уже потеплели. И в темном ореховом взгляде сверкали лукавые золотистые искорки. Я всхлипнула, уже не только от горя из-за того, что потеряла Патрика. А еще и от радости… что нежданно-негаданно обрела подругу?
– Спасибо, Бет! Я с удовольствием пойду с тобой и выпью чаю! – неожиданно я потянулась к ней и
