коттедж в Боровлянах на полмиллиона баксов потянет. Почему живёт в районе советских панелек? Ходит в магазин для льготников-пенсионеров…
— То есть второпях ему задали не все вопросы. А я слышал, ваша контора славится обстоятельностью, — опер не удержался от колкости. — Ладно, Виктор Васильевич, не буду вас морозить и сам к Бекетову нагряну. Вдруг с пользой.
И с удовольствием, если там обнаружится миловидная Инга. Пусть чужая любовница, и вообще, девица из другой жизни, но за «просто посмотреть» денег не берут, верно?
⁂
Дверь открыла та же скорбная женщина — тёща Бекетова.
— Он ушёл по делам. Скоро обещал быть.
По-прежнему сквозила неприязненная интонация. Таким же тоном она сообщила вчера о приходе Инги. Интересно, негатив распространяется на всё человечество в целом или только на зятя с его молодой секретаршей?
— Можно у вас обождать?
— Проходите. Но не знаю, сколько займёт времени. Евгений, как всегда, в делах, даже за пару часов до Нового года, и сын его брошен один, без матери.
С бабушкой — это тоже один.
Впрочем, внутрисемейные подробности никак к делу не относятся. Лёха снял шинель и устроился на диване, уткнувшись в смартфон.
Бекетов не задержался. Кивнув Лёхе, он сразу прошёл в комнату сына, схватил его на руки, прижал к себе.
Ничего не было сказано. Но, наблюдая эту сцену через проём двери, опер, как и вчера, в этой скупости выражений чувств увидел их искренность. Отец и сын не произнесли ни слова, только обняли друг друга.
Наконец, хозяин перевёл внимание на гостя.
— Вы не голодны, лейтенант? Стол праздничный мы не готовили, впору поминальный собирать. Но кое-что у нас всегда припасено.
— Ещё мама готовила, когда из больницы выписалась… — донесся у него из-за спины детский голос, и Лёха вдруг подумал: каково это, кушать котлеты или суп, зная, что сделавшие их женские руки, руки жены или матери, больше никогда и ничего не приготовят?
Он бы, наверное, не смог.
Но угощение вышло вполне холостяцким. При виде колбасы и овощей Лёха невольно вспомнил продавщицу-буфетчицу с повинной в злоумышленной «ненарезке огурцов»; произошедшее в ОБЭП ему казалось сюрреалистическим. Каково же будет злодейке, когда она успокоится и расскажет трезвомыслящим друзьям, в чём же её обвиняют? Димка, увлёкшись беспределом, шутит с огнём.
— Помянем! — Бекетов поднял стакан с виски, не задавая Лёхе бессмысленный вопрос, за рулём ли тот.
— Помянем. Жену вашу и остальных… — опер спохватился, что до остальных овдовевшему мужчине нет дела, но протеста не последовало. Выпили не чокаясь.
Хозяин, переодевшись в старый спортивный костюм «Найк», уже не походил на бизнесмена и владельца солидного предприятия. Даже очки нацепил простые, с металлической оправой. Просто уставший, невыспавшийся, подавленный мужик. Бухгалтер незадолго до проводов на пенсию.
— Но вы зашли не ради виски, Алексей. Что-то узнали?
— Не много. Пока сопоставляю факты.
— Например?
Лёха стянул с тарелки тонкий до неприличия кусочек салями.
— Если рассматривать взрыв в «Заряне» вне связи с двумя другими, то всё указывает не на теракт, а на попытку убить лично вас, — сыщик кратко пересказал свою теорию, озвученную в гаражах полчаса назад. — Поэтому у меня возник вопрос. Кто-то знал, что вы, заработав серьёзные деньги, остались жить в недорогом районе, ходите в «пролетарский» гастроном шаговой доступности. И поставил капкан. Кто осведомлён о ваших привычках? И, если уж так, почему вы не съехали в свой дом в Боровляны, а не нравится в Боровлянах — в Дрозды, за библиотеку к Ваньковичам, наконец?
Бекетов налил обоим.
— Проще ответить на второй вопрос. Я здесь живу с советских времён. Сначала в сороковом доме, потом разменялся с доплатой на этот, прикупил у соседей смежную квартиру, когда они съезжали. Потом для тёщи тремя этажами ниже. И больше никуда не собираюсь. Коттедж — это дача и понты. Моё детство прошло с мальчишками на канале и на озере у «Трудовых резервов», сейчас спорткомплекс переименован в «Олимпийский».
Лёха кивнул.
— И в лесу у Кольцевой?
— Точно. Лесопарк за «Трудовыми», когда тебе десять-двенадцать, казался настоящей тайгой, джунглями, полными монстров и приключений. У моего сына в этом же возрасте — компьютер, планшет, смартфон. Мы играли в те же игры, только на улице и не в «Покемон Гоу».
— Наслышан. Старые опера говорят: тогда на улице стократ опаснее было. Нынешняя молодёжь драться не умеет и не любит.
— Мы умели, — смурное лицо Бекетова чуть посветлело от воспоминаний. — Это сейчас смотрят фильмы про метросексуалов. У нас другие котировались: «Кулак ярости», «Удар дракона», «Крутой Уокер». Даже самые хилые и больные лупили кулаками в стену, воображая себя каратистами. Ну, и рубились. Двор на двор, район на район. Потому и в лес к МКАДу было жутко ходить: вдруг там пацаны с другого района, и их больше.
— Но всё равно ходили?
— Само собой. Острые ощущения. Как сейчас говорят, адреналин. Но ничего. Пригодилось, когда в Афганистан отправили. Меня сразу после юрфака — командиром мотострелкового взвода. Был бы комнатным мальчиком, точно бы пропал.
— Твою ж… Афган, говорят, это серьёзно.
— Именно, — подтвердил Бекетов. — Потом, правда, взяли в военные дознаватели. Так что мы с вами, Алексей, чуть-чуть коллеги. Я, правда, дисквалифицировался. Сейчас больше по экономике. Да вы пейте, не стесняйтесь. Скажу Ильиничне вам в зале постелить, чтоб не пришлось на районе рассекать в шинели и подшофе.
— Да уж, — кивнул Лёха. Засветиться в милицейской форме пьяным на «Востоке-1» после всего случившегося — только добавить себе неприятностей. Бекетов его и вправду выручает.
— Кстати, о питье, — продолжил воспоминания старожил микрорайона. — Стакан томатного сока в гастрономе, в котором сейчас «Заряна», стоил десять копеек. Соль была в стакане с алюминиевой ложечкой, крупная и всегда чуть мокрая от капель сока. Потом установили аппарат для молочных коктейлей. Когда лет пятнадцать-шестнадцать исполнилось, мы с пацанами уже не на сок и не на мороженное копейки тратили. Скидывались на пузырь «Яблочного крепкого», тогда продавщицы смотрели на наш возраст сквозь пальцы. На пятерых-шестерых разливали за углом пол-литру чернила, каждому полстакана перепадало. Не окосеешь, конечно, но чувствовали себя такими взрослыми! Ходили враскачку, точно пьяные.
— Поэтому вы в «Заряну» по-прежнему заглядываете. От ностальгических воспоминаний.
— Заскакивал. Больше не собираюсь. Сейчас с ней связано другое воспоминание. Алексей, вам точно не надо в патруль? На улицах снег месить?
— До утра свободен.
— Жена, подруга, друзья?
— Друзья все на службе, мне, считай, повезло. Ни жены, ни любовницы. Родственники в Гомельской области. А к девяти топать в райуправление.
— Значит, так. Решено. Оставайтесь. Сына уложу, вместе посмотрим поздравления Президента и какой-нибудь концерт. У меня друзей-приятелей хватает, и бабы не проблема. Но, как вы догадываетесь, сегодня к ним не тянет.
— Вы не ответили на главный вопрос. Кто же из друзей-приятелей или просто
