разговора с отцом. Если же я останусь дома, то не смогу справиться с тем, что происходило внутри меня.
— Почему, милый? Ты ещё не оправился, и консультация у врача будет только через неделю, — мама выглядела совсем поникшей, я ничего не мог сделать.
— Так будет лучше, — я поднялся и вышел из комнаты.
…
Утро казалось привычным, словно я вернулся на несколько недель назад, и ничего этого не было, ни встречи с Терасом, ни моих кошмаров, ни разговора с мамой. Я проснулся как обычно, оделся в слегка мятую белую рубашку и чёрные джинсы, по привычке посмотрел в зеркало, чтобы пригладить взъерошенные волосы. Ничего не сказав Терасу, будто его там и не было, я молча взял рюкзак и отправился в колледж.
Следуя привычной дорогой, я давно не чувствовал себя настолько живым. Под ногами лежали опавшие листья, а я был одет совсем не по погоде. Когда успела наступить осень? Уже и зима скоро, а я всё проспал. Проходя мимо баскетбольной площадки, я всегда раньше думал «Надо позвать Ника вечером на игру, а то совсем голова кипит от учёбы», сейчас же я не знал, когда мы сможем снова сыграть вместе. От этого мне было не по себе, ведь последний наш разговор совсем не выдался. Мне хотелось поговорить с Ником, рассказать ему, почему я так себя вёл, и даже на секунду пришла глупая мысль, сказать ему о Терасе и разговоре с мамой. Мы сильно отдалились, но он по-прежнему оставался тем, кому я доверял больше всех.
Зайдя в кабинет, одногруппники во всю смотрели на меня, а я просто молча кивнул и сел на свободное место. Ник лишь на секунду окинул меня взглядом и быстро отвернулся. Он сидел с другим парнем, это явно усложняет мою задачу поговорить с ним.
Пары закончились после обеда, я совсем отвык от привычного режима и чувствовал себя жутко уставшим и подавленным. За весь день я так и не смог поговорить с Ником, да и сделать это при других было неудобно. За обедом он сидел с другой компанией, будто специально окружив себя людьми, не оставив места для меня. Ник не говорил с ними, ему не было до них и дела, он молча ел и смотрел в тарелку.
После пар я медленно побрел домой, пиная листву и чувствуя, как моя рубашка намокает от моросящего дождя. Мимо меня пронесся Ник, я еле успел его увидеть и тут же побежал за ним.
— Стой, да стой же ты! — я дотронулся до его плеча в попытках остановить его.
— Чего тебе? — холодно ответил Ник.
— Я хочу всё исправить.
— Нечего исправлять, всё в порядке.
— Да ни черта не в порядке. Мы больше не говорим, как раньше, не сидим за одной партой, не обедаем, не играем в баскетбол, мы больше не шутим и не смеемся, всё исчезло и я хочу всё вернуть.
— Что-то меняется раз и навсегда, просто прими это, Рэй.
— Не хочу, — твердо сказал я.
— Ничем не могу помочь, извини, — Ник ушёл в сторону автобусной остановки, оставив меня одного с мыслью, что не всё можно изменить, как мы того желаем.
Я чувствовал себя разбитым, и не понимал, почему Ник не может поговорить со мной, у меня ведь тоже была причина злиться на него за то, что он считал меня эгоистом и даже не задумывался о моём состоянии.
— Бесполезно, ну и пошло оно всё, — сказал я вслух и пошел домой.
…
Зайдя домой, я увидел отца с матерью, обедающих за столом. Семейная идиллия, которая выглядела так лицемерно, ведь пятнадцать лет назад на этой же кухне отец швырнул в мать ее любимую кружку, а следом стакан, который оставил шрам на моем лице.
После неудавшейся попытки помириться с Ником, я был сам не в себе от злости, что вокруг меня все были так спокойны, когда внутри меня кипел вулкан.
Не выдержав этого чувства, я подошёл к отцу.
— Плевать на меня! Это случайность и я не тупой, чтобы винить тебя в том, что у меня остался шрам на всю жизнь. Но если бы я, будучи мелким ребёнком, не заступился за маму, этот удар пришелся бы в неё! Ты понимаешь это?! — я никогда не повышал голос на отца, то ли из-за уважения, то ли из-за того, что мы почти не общались.
— Рэй, не кричи на отца, — мать вступила в разговор, пока отец продолжал молча есть.
— Да вы оба походу не понимаете! Ты ставила под угрозу жизнь своих детей, оставаясь с отцом и терпя его пьянки и скандалы! Отлично, просто прекрасно!
— Уже прошло много времени, чтобы говорить об этом.
— Для вас может и прошло, я же узнал об этом только сейчас. Я должен делать вид, что ничего не произошло? — я не мог успокоиться, чувствуя, что им нет дела до того, что я чувствую.
— Рэй, пожалуйста, прекрати себя так вести.
— Хорошо, мам, как скажешь! — я пнул ногой стул и пошел к себе, ведь здесь меня всё равно не услышат.
Я устал, я так сильно устал, чувствуя одиночество, злость и обиду. Все чувства перемешались в единый спектр, если до этого были светлые оттенки, то они просто превратились в одну сплошную темную массу. Я не знал, где искать спасение или хотя бы поддержку, но всё же у меня ещё был Терас, который слушал всё, что я говорил ему.
Я закрыл глаза и слезы потекли по лицу. «Бабуль, я так скучаю по тебе, мне так не хватает твоего тепла, ведь ты всегда старалась защитить меня. Если бы я мог поговорить с тобой, ты бы поверила мне, что у меня есть моё собственное чудовище?».
Жаль, что есть вопросы, которые остаются без ответа, много чего мы не в силах узнать. Может я не смогу уже поговорить с бабушкой, но я помню ее тепло и думаю, она бы поняла меня. Я повернулся к рамке с фотографией, стоявшей на столе, на ней я сидел у бабушки на коленях и заливался от смеха из-за того, что она щекотала меня. Любовь живет в воспоминаниях о человеке, которого уже нет. Я обнял подушку и постарался заснуть.
…
Следующие дни на учёбе напоминали один сплошной день сурка до того, пока не случилось это.
Пара началась к восьми, и поэтому уже который день не мог выспаться. Сидя за столом, я совсем не прислушивался к словам учителя, мысли мои были направлены на
