Придя на службу, он принялся обзванивать все окружные комиссариаты и расспрашивать, не попадался ли где кому-нибудь из патрульных новый синий круг - «просто так, на всякий случай», ведь никто эту историю всерьез не воспринимал. Его вопросы вызывали удивление, и он объяснял, что выполняет просьбу одного из своих друзей, врача-психиатра: не может же он не оказать такую маленькую услугу. О да, полицейских вечно просят оказать маленькую услугу, это всем известно, отвечали ему.
Оказывается, минувшей ночью в Париже появилось два новых круга. Один - на улице Мулен-Вер, его заметил полицейский из 14-го округа, страшно обрадованный тем, что его дежурство не прошло впустую. Другой был замечен в том же квартале, на улице Фруадево: какая-то женщина, увидев круг, решила, что это уже слишком, и пришла в участок жаловаться.
Возбужденный и сгорающий от любопытства Данглар поднялся этажом выше и зашел к Конти, фотографу. Тот, обвешанный сумками с оборудованием, выглядел как солдат, готовый к бою. Данглар подумал, что щуплому Конти вся эта аппаратура придавала уверенности, все эти кнопки и сложные штуки внушали почтение к фотографу; впрочем, инспектору было хорошо известно, что Конти далеко не глуп. Сначала они домчались до улицы Мулен-Вер: их взору предстал широкий синий круг, с наружной стороны которого вилась надпись, сделанная красивым почерком. Почти в самой середине лежали наручные часы с обрывком браслета. «Зачем нужны такие большие круги для таких крохотных вещей?» - подумал Данглар. До сих пор он не задумывался об этой несоразмерности.
- Не трогай! - завопил он, когда Конти вошел внутрь круга, чтобы все разглядеть.
- Ты что! - возмущенно воскликнул фотограф. - Эти часы никто вроде пока не убивал. Может, еще медэксперта позовешь, раз уж на то пошло.
Конти пожал плечами и вышел из круга.
- Отстань, - проворчал Данглар, - он велел сфотографировать все как есть. Прошу тебя, сделай, как он сказал.
Впрочем, надо отметить, что, пока Конти снимал место происшествия, Данглар думал об Адамберге, поставившем его в довольно нелепое положение. Если им с Конти не повезет и поблизости окажется кто-либо из местных полицейских, он совершенно справедливо решит, что в комиссариате 5-го округа все сошли с ума, раз ходят и фотографируют валяющиеся на земле сломанные часы. А еще Данглар подумал, что полиция 5-го округа и вправду окончательно спятила и он, инспектор Данглар, спятил вместе с остальными. Между тем он даже не оформил документы по делу Патриса Верну, хотя должен был это сделать в первую очередь. Коллега Кастро, наверное, пребывает в недоумении.
Попав на улицу Эмиля Ришара, мрачный и идеально прямой проход через самый центр кладбища Монпарнас, Данглар понял, почему та женщина решила подать жалобу. Обнаружив причину, он почти почувствовал облегчение.
Дело начало принимать скверный оборот.
- Ты видел? - спросил он Конти.
Перед ними были останки раздавленной машиной кошки, очерченные синим кругом. Нигде не было ни пятнышка крови, животное, видимо, подобрали в канаве, когда оно уже несколько часов как погибло. На сей раз зрелище было действительно угнетающим: бесформенный комок грязной шерсти, наводящая тоску улица, синий круг и уже знакомое: «Парень, горек твой удел, лучше б дома ты сидел!». Словно ведьмы всем напоказ устроили здесь свой жалкий шабаш.
- Я закончил, - окликнул Конти Данглара.
Возможно, это было глупо, но Данглару показалось, что увиденное произвело на Конти впечатление.
- У меня тоже все,- отозвался Данглар. - Пора смываться, не нужно, чтобы нас застукали ребята из здешнего участка.
- Еще бы,- согласился Конти. - Интересно, за кого бы они нас приняли?
Адамберг флегматично выслушал доклад Данглара, не выпуская изо рта сигарету и прищурившись, чтобы дым не ел глаза. Единственное, что он сделал,- это разом отхватил зубами ноготь на пальце. А поскольку Данглар в общих чертах уже представлял себе, что за человек его начальник, он понял: Адамберг оценил значение находки на улице Эмиля Ришара.
Как именно оценил? На сей счет у Данглара пока не было определенного мнения. То, как работает голова Адамберга, по-прежнему озадачивало и пугало Данглара. Иногда на какое-то мгновение у инспектора возникала мысль: «От этого парня надо держаться подальше».
Тем не менее он знал: как только в комиссариате сообразят, что начальник тратит свое время и время своих подчиненных на поиски человека с кругами, инспектору Данглару придется его защищать. И постарался подготовиться.
- Вчера была мышь, - произнес Данглар, словно рассуждая сам с собой, а на самом деле репетируя будущую речь перед коллегами, - сегодня - кошка. Довольно мерзко. Но еще были часы. Тут Конти, конечно, прав: часы-то никто не убивал.
- Убивал, еще как убивал, Данглар, - произнес Адамберг. - Завтра с утра продолжим. Я собираюсь повидаться с Веркором-Лори, психиатром, он первый обратил внимание на это дело. Мне интересно узнать его точку зрения. А пока помалкивайте. Чем позже надо мной начнут потешаться, тем будет лучше для всех.
Перед выходом Адамберг отправил послание Матильде Форестье. Ему понадобилось меньше часа, чтобы отыскать ее Шарля Рейе, он лишь обзвонил основные учреждения, привлекающие к работе слепых: мастерские настройщиков, издательства, консерватории. Рейе уже несколько месяцев находился в Париже, он проживал в одном из номеров гостиницы «Жилище Великих Людей» близ Пантеона. Сообщив Матильде эту информацию, Адамберг тут же все выбросил из головы.
«Ничем не примечательный человек», - подумал Адамберг, едва взглянув на Рене Веркора-Лори. Комиссар был огорчен, поскольку всегда ждал от людей слишком многого, и неминуемые разочарования причиняли ему боль.
Нет, в нем решительно нет ничего примечательного. Ко всему прочему, этот психиатр был способен кого угодно вывести из себя! Он постоянно прерывал свою речь репликами вроде: «Вы меня понимаете? Вы следите за моей мыслью?» - или заявлениями типа: «Вы, конечно, согласитесь, что самоубийство Сократа не нужно принимать за образец», - не дожидаясь ответа, поскольку это все равно было бы напрасно. Вообще Веркор-Лори тратил время и немыслимое количество слов впустую. Доктор грузно откидывался в кресле, держась руками за пояс, затем замирал, изображая раздумье, и, наконец, резко подавался вперед и бросал очередную фразу: «Комиссар, наш клиент существенно отличается от других…»
Между тем доктор, само собой разумеется, вовсе не был кретином. А когда они проговорили четверть часа, дело вообще пошло на лад - не блестяще, но вполне терпимо.
- Если вам интересно узнать мнение врача-клинициста,- с нажимом произнес Веркор-Лори, - то скажу, что наш с вами клиент не принадлежит к категории «нормальных» маньяков. По определению, маньяки - личности маниакальные, и об этом нельзя забывать, вы меня понимаете?
Похоже, Веркор-Лори пришел в полный восторг от собственных слов. Он продолжал:
- Будучи маниакальными личностями, маньяки крайне точны, придирчивы, склонны придумывать для себя определенные ритуалы и неукоснительно им следовать. Вы следите за моей мыслью? А объект наших исследований, что же мы видим у него? В его случае определенного ритуала нет ни в выборе предмета, ни в выборе места или времени совершения действия, не прослеживается ритуальность даже в количестве кругов, нарисованных в течение одной ночи… Вот! Вы чувствуете, какой колоссальный сбой! Все параметры его поступков: предмет, место, время, количество - постоянно меняются, словно это зависит от каких-то обстоятельств.
