тела всем необходимым. Осталось сделать последний шаг: навсегда избавиться от физических оболочек.
— И почему вы считаете, что это плохо? — конструкт давил на рёбра и кости таза, сидеть с ящиком, привязанным к пузу было чертовски неудобно, но Мирон не спешил доставать Платона из укрытия.
— Остановится прогресс, — развел руками старик. — Человечество развивалось благодаря тому, что некой обезьяне пришло в голову взять в руки палку. Создать оружие, затем — орудия труда… Если палку держать будет нечем, человек перестанет эволюционировать. То есть, совершенствоваться.
— Хотите сказать, палка — это всё, что отделяет нас от дикости?
— Именно, — кивнул профессор. — Сейчас я поясню… — он встал, направился к древнему холодильнику и стал вынимать из него продукты. — От сэндвича не откажешься? — спросил он, не поворачиваясь.
— Не откажусь, — Мирон с интересом наблюдал за действиями старика. Тот же делал всё неторопливо, со вкусом и расстановкой.
Сначала достал деревянную доску. Положил на неё кусок ветчины, взял острый нож и отрезал несколько розовых полупрозрачных пластов мяса. Затем, другим ножом, нарезал щедрыми ломтями хлеб, настрогал кружочками огурец и помидор, помыл под краном несколько нежно-зеленых листиков салата… Мирон смотрел, затаив дыхание на то, как из совершенно разрозненных продуктов старик собирает сэндвич: сначала — хлеб, намазанный толстым слоем горчицы, на него — ветчина, овощи, салат… Разрезает квадратную башню на два аккуратных треугольника, кладёт на тарелку и придвигает к гостю.
— Десять лет не видел, как кто-то готовит, — вырвалось у Мирона. — Привык получать еду запакованной в пластик… — и тут же кивнул, затем улыбнулся. — Я понял, — сказал он. — Это наглядный пример. Я давненько не видел, как готовят, но всё же помню, что приготовление пищи — определенный процесс. Новое поколение детей, выросших на линиях доставки, знать не знает, что бутерброд изначально был отдельными ингредиентами. Или горячая пицца. Или замороженный обед…
— Началось всё примерно тридцать лет назад, когда человечество разогнали по домам в страхе перед заражением вирусами, — кивнул профессор. — И сначала это казалось отличной идеей: все сидят в Интернете, там же работают и развлекаются… Контакты сведены к минимуму, а значит — не будет эпидемий. Экономика рухнула, затем переварила и выплюнула новую модель общества. Разобщенного, индивидуального, зацикленного на себе… За людей стали работать дроны. И вот результат: дети не знают, откуда берется бутерброд. Точнее, у них своё знание: бутерброд выпадает из раструба лилипайпа. Ведь так?
— Ну да… — Мирон снова пожал плечами. — А нафига париться-то?
— Предположим, — старик откусил огромный кусок своего сэндвича, Мирон последовал его примеру. И понял, что жуёт что-то необыкновенно свежее и вкусное. Такое, чего он ни разу не пробовал. — Только предположим, что Линии доставки перестанут работать. Кончится энергия и все дроны попадают на землю бесполезным хламом. Где люди возьмут еду?
— Ну… неверное в магазинах. Вылезут из квартир и пройдутся до ближайшего супермаркета.
— А как еда попадает в супермаркет? Её тоже доставляют дроны! И гидропонные фермы, где выращивают злаки и заводы клонирования белка тоже обслуживают дроны. Новые поколения не знают, что это значит: подоить корову, чтобы получить молоко.
Мирон невольно передернулся. Для него образ молока, получаемого из вымени живого существа тоже выглядел не слишком аппетитно.
— Говорят, количество продукции ферм в пять раз превышает потребности населения всей планеты на данный момент.
— Да, но если фермы остановятся, еда довольно быстро закончится.
— Хорошо, я понял вашу мысль… — Мирон пальцем подобрал последние крошки хлеба с тарелки и отправил в рот. — Но если останется чистый разум, еда будет попросту не нужна! Человечество наконец-то станет независимым от… всего, — он оглядел кухню с акварельками золотых рыбок на стенах, с белыми занавесками и трогательными полосатыми ковриками на дощатом полу. — От еды, от домов, одежды, предметов роскоши… Оно сможет сосредоточиться на других задачах!
— До первого хищника, проникшего в Плюс, — профессор выдержал паузу и драматически добавил: — Что, кстати сказать, уже произошло.
Мирон так увлёкся спором, что и забыл, с чего всё началось. Настроение резко упало.
— Значит, вы уже знаете о Призраках, — сказал он угрюмо.
Иногда Мирону снился такой сон: Ванна сломалась и не выпускает его наружу. Он барахтается, ворочается в быстро застывающем биогеле, в темноте, совершенно один, и не может открыть крышку. Гель становится всё гуще, всё холоднее, и наконец он тонет в нём с головой и — задыхается. Вот и сейчас казалось, что он барахтается в скользкой и холодной субстанции и никак не может выбраться…
— Мы зовём их Сонгоку, — сказал профессор. — Но сути это не меняет. Если человечество переселится в Плюс, не научившись защищаться и выживать в чисто энергетическом пространстве, его ждет гибель. Полное поглощение чуждыми существами, а значит — разрушение цивилизации на базовом уровне. Не просто возвращение в одичалое состояние, а фактическая смерть. С другой стороны: если оно прямо сейчас побежит из виртуального пространства в реальный мир — его ждет крах экономики. Голод, эпидемии и гражданская война. Понимаешь, о чем я?
— Нужно сперва научиться жить в реальности, а потом уже отказываться от Нирваны.
— У нас по всему миру раскиданы такие вот монастыри, — старик указал за окно. — Там люди учатся возделывать огороды, пасти скот, ткать примитивные ткани… Варить мыло, в конце концов. И даже гнать самогон.
Мирон вспомнил длинные ряды спальников на полу Московской подземки. Полумёртвые зомби, ушедшие в Нирвану навсегда…
— Проблема в том, что людей слишком много, — сказал он. — И они не знают, чем себя занять. Экзистенциальный кризис: осознание собственной полнейшей и окончательной ненужности.
— Если они освоят нормальный людской труд — создавать пищу, одежду, предметы быта — всем дело найдётся, — сказал старик, вновь кивая на окно. Туда, где под накрапывающим дождиком трудились монахи.
— А почему вы решили, что эти… существа в Плюсе — непременно хищники? — спросил Мирон. — Возможно они — порождение системы и не несут никакого вреда.
— Законное допущение, — согласился профессор. — Но мой личный опыт говорит, что любое чужеродное существо — изначально хищник. Пока оно не изучено, его надо опасаться. А лучше всего — научиться защищаться от него, а уж потом начинать изучать. Тем более, что в данном случае мой опыт подтверждается историческим опытом цивилизации. Призраки опасны.
— В первую очередь потому, что мы не знаем, что это такое, — вставил Мирон.
— Да, и это тоже… Но самое главное — потому, что они вредят людям, спящим в Нирване.
— Эту байку я уже слышал, — кивнул Мирон. — Собственно, Платон об этом все уши прожужжал. И по этой причине я здесь, у вас. Он обещал, что вы поможете разобраться.
— Конечно помогу, — кивнул профессор и поднялся, чтобы отнести тарелки в раковину. — Только есть одна проблема: я не знаю, как к ним подобраться, к этим Призракам. Они всячески избегают контакта.
Мирон подумал, что с ним-то Призраки контактируют во всю, но решил пока об этом не говорить.
Старик открыл кран и принялся не спеша мыть посуду.
— Конечно, было бы неплохо сыграть с ними на одном поле, — продолжил он рассуждения. — Проникнуть в Плюс не как пользователь Ванны, а… как бы это сказать… Стать полноправным обитателем электронного пространства. Понюхать своим собственным носом, чем живут эти Призраки.
Вытирая руки вафельным полотенцем, он вернулся к столу.
Мирон вздохнул и расстегнул куртку. Задрал майку, морщась, отодрал скотч и вытащил из-за пазухи модуль. Положил на стол, между собой и профессором. Он сильно рисковал, показывая старику конструкт.
Многие, как он понял, охотятся за ним, и если узнают, что Мирон принёс Платона сюда — не побоятся разобрать монастырь до последнего брёвнышка, разрушив идиллический мир трудолюбивых монахов до основания. Для Карамазова их железная стена — что заборчик из пуха. Сдует, и не заметит.
Но выхода не было. Не рассказав, что они уже сделали, невозможно будет двигаться дальше.
— А вот тут, — сказал он, присоединяя провод коннектора к розетке на стене — я вам смогу помочь.
— Привет, аллигатор, — сказал он вслух. Но ответа не получил. Конструкт был мёртв.
Глава 5
2.5
Полный Ноль.
Мирон в панике посмотрел на старика.
— Здесь был Платон! — вскричал он, хлопнув по металлической поверхности модуля. — Он был здесь вчера, и я… я разговаривал с ним сегодня утром, а теперь его там нет.
Профессор всё еще
