не заметили ничего.
– Слушай, я один пойду рогатых искать, – говорил Василий. – Вона, у тебя внук приехал в кои-то веки. Не дай бог, его еще за собой потащишь!
– Эй, дурень, ты это брось! Туда одному нельзя ходить! Тем более я думаю, что олени твои прикормленные дотуда бы не добрались! Они где-то здесь шляются, отвечаю!
– Коли бы здесь шлялись, давно бы вернулись! А если их не привести, то все стадо уйдет! Мяндаш уйдет! Где я потом такого оленя возьму! Нас с Ленкой животные эти только и кормят.
– Тебя туристы кормят, а не животные! Ты свои заборы проверяй лучше! Не могли звери просто так взять и испариться! – начал нервничать Георгий, переходя на повышенный тон. – А лучше сиди ночью и карауль!
– Не могу ж я каждую ночь караулить! Когда сижу в засаде, хоть один бы попытался сигануть! Ан не-е-ет! Это тебе не бараны! Рога свои как поснимают, я ограду другую пущу.
– Вернутся твои олени! Они-то дорогу точно найдут, а если мы с тобой туда сунемся, то там и сгинем…
– Если малохольного своего потащишь – точно сгинем… У него кровь порченая!
– Что ты бредишь?! – лицо Георгия покраснело, глаза блеснули злостью. – Кровь у нас одна! И знаешь что? Коли тебе так хочется, ступай! Коли зверье важнее души человеческой, ищи!
– Да полно тебе, Ёгор[7]! Вдруг чего, ты по хозяйству здесь все знаешь, – смеясь, произнес Василий, хлопая друга по плечу. – Говорят, из совхоза тоже трое слиняло на той неделе. Там-то уж точно с охраной все в порядке!
– Пойдем, я сам ограду посмотрю! А то брешешь, что целая! – Георгий потянул Василия обратно на пастбище.
Тот, неодобрительно помотав головой, поплелся за ним.
Тем временем в избе вовсю кипел электрический чайник. Супруги жили в простом деревянном доме, какой можно встретить в любой глубинке России. Никакой тебе саамской вежи с каменным очагом по центру (хотя такие сооружения на территории фермы, конечно же, были). Некоторые вещи, несомненно, отличали жилище от обычного дома: оленьи рога на стенах; шкуры, служившие покрывалами для мебели (их, правда, было не так много); большое количество самодельной деревянной посуды. Пучки иван-чая, зверобоя и крапивы у русской печи наполняли воздух характерным ароматом трав. Кое-где на стенах висели детские рисунки и поделки из ягеля и бересты. Ну и, конечно, различные цветастые клееночки да вязаные салфеточки – куда же без них!
Коля не понимал, как можно жить в таких условиях в двадцать первом веке. Ведь прописка в селе Ловозеро не должна была определять быт и не является приговором. Однако ему посчастливилось наблюдать именно самобытный устой, несмотря на то что Колины родители особо не жаловали подобные места в качестве курортов. Уют таких домов согревал и убаюкивал даже закоренелого горожанина.
– А Васька и не сказал мне, что гости такие к нам пожалуют! – сетовала Елена, замешивая тесто. – Щас мы быстро блинцов сварганим! Раз-два – и готово!
И действительно, не успел Колин желудок среагировать, как первые дырявые кругляши уже дымились на тарелке. Парень не сомневался, что сейчас ему будет неимоверно вкусно.
– Как вы здесь, теть Лен? Не надоело одним хозяйство держать?
– А мы жизни другой, Коля, и не знаем! Все это уже давно слишком дорого сердцу и привычно. Я даже вам, нынешнему поколению, сочувствую.
– Это почему же?
– А что? Вы всю жизнь только и делаете, что соревнуетесь. Кто больше заработает, кто удачнее замуж выйдет или женится… А если что-то не выходит, то и жизнь кончается.
– Ну это преувеличение, теть Лен.
– Нисколько. Вон, сын наш уехал в столицу, работу инженера там нашел, деньги, говорит, хорошие получает. А со своих объектов и не вылазит. Вся жизнь на этих объектах проходит, родителям лишний раз позвонить не успевает, не говорю уже о том, чтоб приехал… Я, конечно, за него очень рада! Очень рада, что даже в таких, казалось, богом забытых краях талантливые дети рождаются. Особенно когда у тебя самой такой! Только жалко мне его, кровиночку. Так вся жизнь и пройдет. Но, правда, говорит, нравится ему.
– Теть Лен, он пользу обществу приносит! Город отстроит, и целые поколения жить в нем будут! След в истории.
– Москва и так стоит отстроенная! Куда еще строить? Только одна она и строится. И ты туда же! Анютка мне рассказывала. Все беспокоилась, что ты в Ленинграде в какой-то забегаловке работаешь, к родителям ехать не хочешь.
– Вот и приехал сейчас…
– А чего передумал вдруг?
– Да так… не срослось… – решив не вдаваться в подробности, со вздохом произнес Коля.
– Оно и к лучшему, родимый! На кой тебе эта суета? И работу найдешь, и жену найдешь, и детей наделаешь… Жизнь хоть из-под носу не уйдет!
Слова острым лезвием прошлись по самолюбию Коли. Они словно одним махом пришибли все его честолюбивые мечты. Неужели он всего-навсего очередной статист? Неужели его ждет стандартный сценарий «жена – дети – дом»? А может, все-таки ему уготована главная роль?
Коля погружался в океан рефлексии прямо за столом перед пустым фарфоровым бокалом с чайными разводами.
– Эй, Коленька! Я что-то не то опять ляпнула? – заметив резкую перемену в лице своего гостя, произнесла Елена. – Погрустнел ты больно… Обидела, что ли?
– Нет, конечно! Задумался немного, – очнувшись, протараторил тот. – Бабушку вспомнил. Она мне тоже постоянно блины пекла…
– Жалко Аннушку, да. Такой умной женщиной была, начитанной! Любой совет дать могла. Говорила, что проблемы человеческие все стары как мир. И про все уже в книгах написано. «На, почитай. Может, душу отведешь», – отвечала мне порой. А мне и не до чтения всякий раз. Вон сколько дел!
Коля по-доброму усмехнулся, уставившись в столовую клеенку.
– Рано ее Господь прибрал, – продолжала хозяйка. – А может, сглазил ее кто? У нас тут всякого полно…
– Я в это не верю. Сглаз – это лишь человеческое самовнушение в действии.
– Скептик, значит?
– Реалист.
– Когда было мне годков, как тебе сейчас, отец рассказывал мне про один случай. Значит, отправились они с друганом, Игорем, рыбачить на Сейдозеро. Молодые, дури много. Тоже в байки всякие не верили от стариков на лавках. Так вот. Сидели они в лодке, а рыбы нет и нет. Кой их бес попутал дальше там ошиваться? Уже смеркаться начало, а они всё выжидали. Разговорились чего-то, хиханьки да хаханьки… Шуму навели. Тоже мне рыбаки! Глядит Игорь: что-то на поверхности воды показалось и исчезло сразу. Ну, думают, рыба посмелее стала. Ждут. И тут нате – удочку потихоньку подергивает! Ждут, не вынимают, чтоб не сиганула с крючка. А леску все сильнее и сильнее тащит. Отец говорит другану, мол, вынимай уже. Тянет, тянет, удочка вдруг обломилась и осталась плавать в метре от лодки. И что ты думаешь? Игорь за ней
