показалось очень подозрительными, и к его загадочным словам нельзя было отнестись с доверием, а скорее сделать заключение, что все они были либо агентами, осведомителями германского посольства, либо большевистскими шпионами, либо, наконец, просто авантюристами, но что во всяком случае с ними надо быть осторожными и держаться подальше.
Они стали еще более подозрительными после того, как один германский офицер, ездящий постоянно курьером в германское консульство в Петербурге, встретивши Гагена на улице и будучи спрошен, кто этот господин, с которым он только что раскланялся, ответил – «фамилия его Альбертс, раньше он был финансовым комиссаром у большевиков, но с ними не поладил и устроился на службу у нас в консульстве, доставляя нам разные сведения по некоторым вопросам».
После этого случая было решено уклониться от помощи новоприбывших «монархистов» и вообще стараться избегать с ними встреч.
Наступил октябрь месяц, то есть прошло уже более двух недель со дня отъезда делегации в Киев, но оттуда не поступало абсолютно никаких сведений, и только по слухам было известно, что уехавшие члены Государственной думы своей прямой задачи не исполнили и, вместо того чтобы пригласить на съезд в Пскове правых политических и общественных деятелей, сами приняли живейшее участие в монархическом съезде в Киеве, где и проводили время в бесконечных разговорах, не двигаясь в своей работе с места.
Между тем из Ковно от главного военного германского командования приходили постоянно телеграммы с запросом, как обстоит дело с монархическим съездом в Пскове и какие сведения получены от выехавшей в Киев делегации, причем главное германское военное командование указывало, что вопрос о формировании русской армии у них решен окончательно и потому вся задержка происходит с русской стороны.
Приходилось отписываться и выдумывать причины задержки, ожидая, что в итоге посланцы, хотя и с большим опозданием, но все-таки выполнят данное им поручение. Однако эта надежда была вскоре совершенно разбита неожиданным приездом Горскина в Псков и его отношением к начатому делу. Он абсолютно ничего существенного для формирования русской армии в северо-западных губерниях не привез, объяснив это тем, что это формирование в настоящий момент не имеет никакого смысла, ибо весь политический центр сосредоточился в Киеве и там решается судьба России. По его словам, туда съехались все политические и общественные деятели, там ведутся переговоры с германцами и там же стоит в районе гор. Воронежа уже совсем сформированная и готовая к боевым действиям Южная армия, а потому предполагаемое еще только формирование здесь его совершенно не интересует и он не видит никакой существенной пользы от продолжения его. «Все будет уже кончено, – сказал он в заключение, – когда вы только начнете».
Такого рода оборот дела сильно поразил работающих в Пскове и поставил их в весьма тяжелое положение перед германцами, которые уже давно ждали ответа. К счастью, почти одновременно из Киева вернулись ротмистр Гершельман и обер-лейтенант фон Гаммерштейн, которые сообщили, что добровольческие армии на юге относятся вполне сочувственно к предполагаемому формированию на северо-западе и что почти все гвардейские офицеры, находящиеся в Киеве, выразили желание вступить в ряды новой армии, операции которой будут направлены против Петербурга, что, конечно, их очень устраивало во всех отношениях.
Получив эти сведения, ротмистр фон Розенберг просил телеграфировать в главное военное германское командование о том, чтобы оно не связывало формирование армии с монархическим съездом в Пскове и приступило бы к его осуществлению, так как в противном случае произойдет большая задержка, которая может испортить весь план.
В ответ на эту телеграмму от главного военного германского командования прибыла в город Псков 9 октября 1918 года военная комиссия, которой были даны исчерпывающие инструкции о деталях формирования русской добровольческой армии в северо-западных губерниях.
II. Формирование
Первое совместное русско-немецкое заседание было 10 октября утром. В заседании участвовали: с германской стороны Генерального штаба майор фон Клейст, майор фон Тресков, обер-лейтенант фон Гаммерштейн и лейтенант Ниман (в качестве переводчика); с русской стороны причисленный к Генеральному штабу гвардии ротмистр фон Розенберг, ротмистр Гершельман, капитан Тарановский и Б.Б. Линде.
После обсуждения некоторых вопросов, связанных с началом формирования армии, было решено, несмотря на то, что предполагаемый монархический съезд в Пскове еще не состоялся, незамедлительно приступить к работе по созданию русской добровольческой армии, ибо обстановка вполне ясно указывала, что дальше ждать было невозможно.
Еще раньше ротмистр фон Розенберг навел у местных офицеров справки относительно имеющихся налицо в городе Пскове русских генералов, которые могли бы помочь своим опытом в деле формирования, и ему был назван Генерального штаба генерал майор Малявин, а потому он по окончании заседания выразил пожелание пригласить генерала и предложить ему принять участие в общей работе.
Генералу Малявину было дано знать, и он с полной готовностью согласился на предложение, и, таким образом, следующее вечернее заседание русско-немецкой военной комиссии было уже под его председательством.
Кроме генерала Малявина местные офицеры указали еще на проживающих в городе Ревеле Генерального штаба генерал-майора Вандама, а также и на живущего в своем имении недалеко от города Острова Генерального же штаба генерал-майорa Симанского.
При выборе генералов страшно суетился Линде и усиленно настаивал на приглашении из города Ревеля генерал-майорa Вандама, подчеркивая, что последний известен своими военно-литературными трудами, в которых он неоднократно высказывал взгляд о необходимости России и Германии стремиться к союзу. Против генерала Симанского тот же Линде имел какие-то свои личные соображения и после упоминания его имени отозвал в сторону майорa фон Клейста и что-то долго ему доказывал.
Что же касается ротмистра фон Розенберга, то он совершенно не вмешивался в это дело, ибо полагал, что каждый русский генерал, и тем более Генерального штаба, сумеет справиться с задачей первоначального руководства формированием армии, а затем прибудет один из намеченных диктаторов, который и установит курс всей дальнейшей работы и выберет себе ближайших соответствующих сотрудников. Устраивать же теперь какие-то выборы и обсуждать качества русских генералов совместно с германскими офицерами просто не считал удобным, а потому, чтобы пресечь дальнейшие разговоры на эту тему, он сейчас же согласился на предложение Линде командировать за генералом Вандамом в город Ревель депутацию, которая в составе лейб-гвардии Финляндского полка полковника барона Вольфа, г. Радко Дмитриева (сына генерала), г. Пешехонова и выехала в тот же вечер 10 октября.
На последующих четырех заседаниях военной комиссии были выработаны окончательные условия формирования русской добровольческой армии в северо-западных губерниях, которая, в отличие от формировавшейся на тех же условиях в Киеве Южной армии, была названа Северной армией.
Эти условия были следующие:
1. Русская добровольческая Северная армия по соглашению с императорским германским правительством и при посредстве главного военного германского командования на востоке начинает свое формирование 10 октября 1918 года.
