наброситься на него.
Он может не говорить, но он будет кричать.
И будет кричать всю ночь напролёт.
Глава 4
Глория
Я просыпаюсь чуть позже пяти утра. Я проспала три часа, может быть, четыре, но спать больше не хочется.
Продолжаю думать о Джуне.
О том, о чём он меня попросил.
О том, чего он хочет.
Я не уверена, что эти две вещи совпадают.
Он всегда был сложным человеком, его трудно было понять, но сейчас — если такое возможно — всё стало ещё сложнее.
Я встаю с кровати и подхожу к окну. Дождь на улице прекратился. Темно, непривычно тихо. Джейк купил дом вдали от города, потому что не выносил шума. Я всегда говорила ему, что это безумный выбор, но теперь начинаю его понимать. Легче обращать внимание на детали, когда всё вокруг молчит.
Чувствуешь ветер, своё дыхание…
Опасность.
В коридоре раздаются лёгкие шаги. Они неровные, будто их обладатель скорее покачивается, чем идёт. Я задерживаю дыхание. Жду, когда человек пройдёт мимо входа в мою комнату… Но этого не происходит.
Шаги прекращаются у моего порога.
Мой желудок сжимается, когда понимаю, что это он.
В ночной тишине я ощущаю его дыхание, запах крови, которую несёт на себе. Его пальцы едва касаются двери. Я хмурюсь в замешательстве. Джун не из тех, кто стучит или медлит. Но он не входит. Спустя время, которое кажется бесконечным, он разворачивается и возвращается в свою спальню.
Вскоре я слышу, как хлопает дверь и щёлкает замок.
Грустная улыбка кривит мои губы.
«Он на самом деле меня ненавидит».
Если Джун и испытывал нечто другое, то это чувство умерло в ту ночь, когда он предал свою семью ради меня. Чувство вины пронзает мою грудь. Прежде чем я успеваю подумать о том, что делаю, я подхожу к двери и открываю её. Коридор пуст, но в нём видны следы пребывания Джуна. Здесь витает его запах. Отпечаток его мокрых шагов на полу.
Следы крови на деревянном полотне двери.
Я недоверчиво провожу по ним пальцами. Она свежая.
Настоящая.
Сегодня она принадлежит кому-то другому, но однажды Джун погрузит свои руки в мою кровь. Он отомстит, как жаждет самая тёмная его часть. И я ничего не смогу сделать, чтобы предотвратить это.
* * *
Платье, что мне доставили для сегодняшнего ужина, великолепно. Широкое. Чёрное. Верхняя часть закрывает шею, шёлковая юбка длинная. В нём нет разрезов, декольте или прозрачности. Оно неброское, но очень женственное.
Когда-то оно бы мне понравилось.
Теперь я считаю его совершенно неподходящим.
Неважно, что Джун выбрал его для меня. Я убираю его обратно в коробку и открываю шкаф. Несмотря на то что уехала отсюда три года назад, некоторые мои вещи до сих пор здесь. Я просматриваю одежду глазами, пока не нахожу то, что мне нужно. Красное, как грех, и как кровь. Ткань переплетается спереди и застёгивается на шее, оставляя спину полностью обнажённой. Аккуратно раскладываю его на кровати, стараясь не испортить. Нет ничего более нежного, чем шёлк, и более соблазнительного. Чтобы сделать образ провокационнее, я сочетаю платье с парой туфель, усыпанных золотыми кристаллами, и клатчем того же цвета. Мне нечего в него положить, но я не исключаю, что смогу использовать его, чтобы забрать домой что-нибудь полезное.
С тщательностью наношу макияж, стараясь не переусердствовать.
Я только закончила собираться, как в дверь постучали.
— Войдите, — говорю я, в последний раз освежая помаду.
На пороге появляется тот самый мужчина, кто привёз меня в поместье. Ему не следует проявлять ко мне никакого уважения, ведь я своего рода пленница, но он склоняет голову в официальном приветствии, прежде чем предупредить, что Оябун ждёт меня внизу. (Прим. пер: Оябун — глава мафиозного клана).
— Оябун? — удивлённо повторяю я.
Я уже слышала этот титул раньше, но так всегда обращались к дяде Джуна, настоящему главе семьи. Я знала, что после его смерти титул перейдёт к кому-то другому, но не думала, что это случится с Джуном.
Он даже не хотел этого титула.
Он также сказал, что не хочет меня.
И всё же, когда я спускаюсь по лестнице, он не может отвести взгляд. Его глаза внимательно изучают меня. Эмоции, которые я испытываю в ответ, настолько сильны, что у меня дрожат ноги.
Джун хочет, чтобы я поверила, что я ему не нравлюсь и ему ненавистно моё присутствие в этом доме. Может быть, так и есть. Какая-то его часть действительно ненавидит меня, но другая чувствует нечто бесконечно иное.
Моё присутствие рядом будоражит его.
Он моя слабость, но я его.
С самого начала, с самого первого взгляда.
Мне бы хотелось, чтобы это было не так, но меня тоже — в тёмном и скрытом месте моего сознания, — влечёт к нему.
Я хочу его даже сейчас.
Даже если он смотрит на меня так, будто мечтает убить.
Или раздеть.
Или и то и другое.
Кивком он велит Синдзо передать мне пальто. Я с радостью надеваю его, потому что на улице очень холодно. Один из охранников открывает зонтик, чтобы защитить нас во время короткой прогулки к роскошному «Бентли», ожидающему у подножия лестницы. Прежде чем забраться в машину, я закрываю глаза и глубоко вдыхаю.
— Люблю дождь, — говорю я.
Джун ничего не говорит, но смотрит на меня.
Я чувствую, как его взгляд пробегает по моей коже.
Обжигает.
Я знаю, о чём он думает. В первый раз, когда он поддался инстинкту и сделал меня своей, это произошло на улице. Под проливным дождём. Я облизываю губы, вспоминая то мгновение… Силу, которую выпустило его тело, крики, которые мне пришлось подавить.
«Ты тоже об этом думаешь, да?»
Он бросает на меня яростный взгляд и открывает дверь.
— Садись в машину, Глория.
Он не просто произносит моё имя: Джун крепко зажимает его между зубами.
Будто хочет укусить.
Будто он хочет укусить меня.
Я не позволяю ему запугать себя. Наклоняю голову в сторону и улыбаюсь ему.
— Как пожелаешь.
Парень, кто пришёл за мной в комнату, забирается на водительское сиденье и заводит мотор. Мы выезжаем из ворот на главную дорогу. И мы не одни. Синдзо и ещё четыре мужчины следуют за нами в другой машине.
Я потираю шею, чувствуя себя неловко.
Джун очень сильный мужчина. До того как он стал новым Оябуном, он был своего рода профессиональным убийцей, а также искусным палачом. Я своими глазами видела, как он расправился с полудюжиной людей с помощью
