— Силиконовыми. В курсе.
— А жопа искусственная — это, я так понимаю, для него?
— Ага. Мы любим развлекаться на досуге.
— У него не стоит, что ли, на тебя?
— Все стоит, но мы за разнообразие.
— А мужчина вообще в курсе, что у него есть ты? — облокотившись о косяк, с насмешливой улыбкой интересуется Юсупов.
— Их так много, что я не помню кого оповестила, что я у него есть, а кого нет, — сама не знаю зачем это ляпнула.
— Слушай, ты реально чокнутая.
— И это мне говорит человек, который бросился за девкой, которую ненавидит, на рельсы, рискуя своей жизнью? Ну и кто из нас чокнутый?
— Ты все-таки дура, Синичкина. Я передумал, сейчас платье застирывай. Еще запачкаешь мне мебель.
Козел. Вслух, однако, я этого не произнесла. Молча намочила платье и в гордом одиночестве начала приводить его в порядок. Его, как ни странно, отмыла достаточно быстро. Вновь взглянула на себя в зеркало, и сама не поняла зачем распустила волосы и достала из сумочки расческу вместе с мини-косметичкой. Расчесала волосы, не забыв их чуть приподнять у корней, и провела по губам блеском для губ. Да, так значительно лучше. Только для кого я снова это делаю? Ну ведь и правда дура. На лбу надо высечь. Шумно выдохнула и вышла из ванной.
А дальше включилась любопытная часть меня. Не найдя взглядом Юсупова, аккуратно, стараясь не шуметь, зашла в… спальню. Квартира старая, судя по постройке дома, а вот внутри очень даже хорошо. Здесь явно был ремонт. И я бы не поверила, что здесь может обитать Юсупов, если бы на прикроватной тумбе не лежал толстенный справочник по хирургии и атлас по анатомии. Поражает, в комнате идеальная чистота. И только учебники и след от тела на кровати, говорит о том, что комната жилая. Услышав шум, быстро вышла из спальни и наткнулась на Егора.
— Я думала ты там. Извини.
— Гоу на кухню.
— Окей.
— Садись, — резко произносит он, как только мы заходим на маленькую кухню.
— Так это правда твоя квартира? Ты здесь живешь?
— С детства жил здесь, но последние года с Богданом в доме, хотя в скором времени похоже снова переберусь сюда, учитывая, что твоя подружка, по всей видимости, будет ошиваться у нас дома.
— Обидно, что Аня выбрала не тебя, а твоего брата, да? — да… язык мой не перестанет никогда быть моим врагом.
— Для человека, у которого в руках перекись, ты слишком рискуешь, тебе не кажется? — взяв меня за лодыжку, совсем недружелюбно поинтересовался Егор.
— Кажется. Затыкаюсь.
Я и вправду закрываю рот. Сначала любопытство снова берет надо мной верх, и я начинаю бегло осматривать кухню, в которой абсолютно все стоит на своих местах. Не бывает так чисто, черт возьми! Ну, разве что, если он готовился к гостям. Затем мое внимание переключается от чистоты к моим коленкам, которые удостаиваются чести быть обработанными Юсуповым. Неожиданно, мягко говоря. Совсем не вяжется с его образом в моей голове. И это раздражает. Мне проще его ненавидеть.
— Спасибо, что помог в метро. Без шуток, — ничего не отвечает.
Молча продолжает обрабатывать коленки. Пожалуй, впервые за пять лет я почувствовала на себе мужскую заботу. Бред, конечно, учитывая, кто передо мной. Но в этот момент я четко поймала себя на мысли, что завидую тем девчонкам, которые имеют парня. Не статус несвободной девушки, а именно парня, который с них пылинки сдувает и заботится. Как же хочется этой самой заботы, ласки. Любви, блин.
— Во мне просто остатки бухла играли. Так что не бери на свой счет, — я не сразу осознаю, что он сказал. И только когда до меня доходит, понимаю, что он врет. Каким бы Егор ни был помятым, он трезвый.
— Слава Богу. А то я уж подумала, что ты нормальный. Так привычнее, спасибо. А то прям как-то неловко себя чувствовала.
— Всегда, пожалуйста.
— Почему ты меня так ненавидишь? — сама не поняла, как этот вопрос слетел с моих уст.
— Я тебя не ненавижу, — не раздумывая, отвечает Егор.
— Ты задирал меня почти сразу, как только перевелся в наш универ. Унижал.
— Я добрый, отходчивый, но, к сожалению, очень злопамятный. Око за око.
— То есть я сейчас должна припомнить какое я совершила зло по отношению к тебе?
— Типа того.
— У меня память девичья.
— Когда я только перевелся в наш универ, нас с тобой вызвали к доске. Четвертое сентября. Ты поставила мои знания под очень большие сомнения. При этом насмехаясь. Да, я описался, с кем не бывает. Учитывая, какое к новеньким отношение, ты подписала себе приговор. Я умнее и способнее как минимум половины потока вместе взятых. Поэтому, дорогуша один-один. Я тебя не просил надевать одежку с этикеткой.
— Да ты больной, Егор. Знания я его поставила под сомнения. Охренеть.
— Я здоровый. Не все способны признаться в своих маленьких слабостях. Я могу вести себя как угодно, равно как и делать, что хочу, но я профи даже без диплома. А ты меня унизила.
— Еще и козел.
— Был бы настоящим козлом, ты бы сейчас здесь не сидела.
— Еще и уровень самоуверенности зашкаливает. Корона не давит? Светило медицины пятисотого уровня.
— Не давит. Мои знания и умения — не самоуверенность, а констатация фактов, — уверенно констатирует Егор, налепляя на мои коленки пластыри. Да, мне о такой самоуверенности только мечтать.
— Подожди. Если я тебя унизила один раз, то ты продолжал придираться ко мне на протяжении трех гребаных лет. Это не один-один! Зачем?
— Ты хочешь услышать правду?
— Да!
— Вошел во вкус. Мне это нравится. Двинешь ногой, я в этот раз отвечу, — отпускает мою ногу на пол. — Все забываю спросить, ты нормально дышишь?
— Да. А что, нос тоже поврежден? — тянет свои руки в моему носу.
— Да нет, он такой узкий, что не могу понять, как туда проходит воздух, — ладно бы все закончилось на пальпации носа, так ведь фиг же там. Он всунул указательный и средний палец в мои ноздри. Почти всунул, ибо там мало места. Мне же это не снится?! — У тебя точно проходит воздух через нос?
— Сейчас, после внезапного вторжения в мои ноздри, я в этом сомневаюсь. Тебя вообще ничего не смущает? Например, моя сопля на твоем пальце.
— Я не брезглив. Руки помою. Серьезно, как ты им дышишь? — как ни в чем не бывало интересуется Егор, наконец убрав свои пальцы. — Внешне нос очень даже ничего, но, с точки зрения физиологии, узкий, сука.
— Сам ты сука. Главное, чтобы соплей и козявок не было. Я часто высмаркиваюсь, — тянусь к салфетке и сморкаюсь так, как будто в последний раз. От души и в душу.
— Слушай, ты реально долбанутая, — не сдерживая улыбки, выдает Егор. Поймала себя на мысли, что мне нравится его улыбка. Отвратительно.
