еще глубже.
Но я точно помню, что он просил чай! Пожимаю плечами и уношу чай, возвращаясь с кофе.
— Где тебя носит? — возмущается Ник.
Он пробует кофе и брезгливо морщится.
— Ну да. Ты так долго где-то шаталась, что он даже успел остыть. — Ник ставит чашку обратно на поднос. — Будь добра, постарайся теперь не ползать, как черепаха, я все еще хочу выпить кофе.
Я сжимаю зубы, сдерживая возмущение. Легко ему сказать! А мне три этажа бежать, потом еще по коридорам плутать!
В этот раз стараюсь передвигаться почти бегом, а еще прошу повара поставить легкое плетение по самоподогреву.
Снова ставлю перед Ником чашку. Он снова делает глоток и морщится.
— Разве я просил добавлять в кофе сахар? — Мужчина отодвигает чашку и снова возвращается к документам. — Принеси мне кофе отдельно и сахар отдельно. Я сам добавлю при необходимости.
Меня накрывает возмущением.
— Господин Сайланд, может быть, вы мне расскажете все требования заранее? Молоко? Сливки? Корица?
— А может быть, ты будешь выполнять мои указания? — в голосе Ника прорывается рык.
Мне бы сдержаться. Мне бы призвать к себе на помощь все терпение, которое у меня есть… Но, кажется, раздражение набирается до крайней точки и выплескивается наружу вместе с кофе, который весь оказывается на белоснежном камзоле Ника.
Горгулья задница…
Глава 10. Стирка
Ник сначала даже не двигается, он, будто бы с интересом рассматривает пятно на камзоле. А потом он поднимает взгляд. Сверкающий, горящий голубым пламенем взгляд, от которого хочется съёжиться, а лучше вообще исчезнуть.
В голове проносятся картины того, что со мной мог сделать за такое Гардариан. Но Ник не он. Даже с этой непроницаемой маской постоянного раздражения и безразличия он не может быть настолько же жесток.
Расправляю плечи и смотрю в льдистые глаза. Зрачок вытягивается в тонкую вертикальную линию, Ник медленно поднимается со стула и опирается пальцами на столешницу.
Теперь он нависает надо мной, заполняя собой все вокруг. Я не выдерживаю его взгляда и отворачиваюсь.
Ничего не говоря, Ник начинает расстегивать свой камзол. Медленно, пуговица за пуговицей, не сводя с меня глаз.
Заставляю себя рассматривать перо на столе, с которого вот-вот упадет капля чернил. Однако взгляд то и дело соскальзывает на сильные красивые пальцы, освобождающие петлю за петлей, и к белой сорочке, облегающей рельефную грудь Ника и натягивающейся на мощных мышцах плеч и рук.
Вот же горгулий помет! О чем я думаю? Совсем чувство самосохранения утратила?
— Постирай, — с тихим рыком приказывает он и кидает мне под ноги свой камзол.
Что?
— Мне отнести его прачкам? — уточняю я.
Я знаю, как стирать, и с бытовой магией в хороших отношениях. Но сейчас-то магии у меня ни грамма!
— Нет, — отвечает Ник. — Ты сама его постираешь.
— Но… — заикаюсь я.
— Все правильно поняла. Как обычный человек, руками и с мылом, — с легкой усмешкой говорит Ник. — И потом принесешь мне.
Сжимаю челюсти, заставляю себя дышать ровно и поднимаю камзол. Впервые за долгое время я испытываю какие-то другие чувства, кроме страха и отчаяния. Злость. Раздражение.
Это осознание ошарашивает больше, чем требование Ника. Сжимаю камзол в руках и иду к выходу. Я справлюсь. Назло этому тирану с ледяными глазами справлюсь.
— Если я узнаю, что тебе кто-то помог, то накажу не тебя, а твоего помощника, поняла? — летит мне вслед.
Поджимаю губы и выскакиваю из кабинета. Он слишком хорошо меня знает: если бы пригрозил наказать меня, я бы не так переживала, как если из-за меня пострадает кто-то другой. Поэтому Ник может быть уверен: я выполню его требование.
Спускаюсь в хозяйственный двор и нахожу прачечную. Большой зал с несколькими чанами и суетящимися около них дородными женщинами. Они громко переговариваются между собой и поддерживают плетением процессы в кадках с пенной водой.
Пахнет мыльным раствором с лавандой и мятой.
Из ближайшей кадки выплескивается вода и попадает мне на платье.
— Ой, а ты новенькая, что ли? — спрашивает та, что помешивает воду в чане с булькающей водой. — Тебя кто прислал?
Она улыбается, а потом выцепляет взглядом то, что у меня нет амулета. Ее брови взлетают вверх, но женщина ничего не спрашивает.
Тех, кого боги не одарили магией на территориях драконов, очень мало: говорят, земля сама излучает силу. Поэтому почти все носят амулеты, концентраторы магии.
Самые одаренные обычно драконы, некоторые обладают необычными магическими способностями или склонностями к артефакторике и зельеварению.
У большинства сила слабая, но достаточная для бытовой магии, поэтому они легко находят работу в замке или в городе. У тех же, кому не досталось благословения богов, судьба очень незавидная — их с неохотой берут куда-либо.
Низшая каста, которую удостаивают лишь сочувствующих взглядов и подачек.
Вот так примерно я для них сейчас и выгляжу. И неважно, что на самом деле именно из-за моей магии меня решил присвоить Гардариан.
— Я новая помощница господина Сайланда, — отвечаю я, прижимая к себе камзол Ника и ощущая его морозно-свежий аромат с нотками кедра. — Мне поручено выстирать и вернуть.
— Так отдай вон Сеоле, — кивает женщина на чан через три от себя. — У нее все сорочки господина стираются.
Я мотаю головой и осматриваюсь.
— Я должна это сделать сама, — отвечаю я.
— Да как же ты это сделаешь, милая? — всплескивает руками женщина. — У тебя ж магии нет.
Отвожу глаза и прикусываю щеку. Чувствую на себе заинтересованные взгляды всех присутствующих.
— Дайте мне, пожалуйста, корыто и мыло, — Прошу я. — Справлюсь.
Прачка отпускает плетение, семенит в дальний угол, снимая со стены корыто и отламывая брусок мыла, и протягивает мне.
— Зачем тебе это? Мы постираем и никому не скажем, — сочувственно говорит прачка.
Качаю головой и выхожу на солнце, в тихий закуток, где вывешивают белье, чтобы не привлекать внимание.
Замочить, застирать, прополоскать.
