принимая свое наказание за глупость.
— Ты только моя, запомни это, ты никогда не будешь принадлежать другому мужчине. Я свое не отдаю, — мой личный монстр встал, поправляя брюки, непринужденно застёгивая кожаный ремень обратно, оставляя меня одну на диване заполненную его семенем и жаждой отмщения.
Я не только чувствовала, но и была в настоящий момент вещью. Жалкой девушкой, над которой надругался собственный муж, никто не посчитает это изнасилованием… Я не кричала, боясь разбудить дочь, до боли прикусывая губу, терпела его когда-то так необходимые, но сегодня ненавистные каждой частичкой себя, толчки.
— Мамочка, а почему у тебя ручки синие? — причмокивая своими губками, малышка уплетала сладкие вафли и успевала задавать неудобные вопросы.
«Потому что, милая, твой папа серый волк и у него очень сильные ручки».
К завтраку я надела кофту с длинными рукавами, но моя любознательная девочка умудрилась и там их заметить.
Конечно, я не винила ребенка за то, что она проболталась, что можно взять с двухгодовалой малышки? Я винила себя за свою поспешность и неосмотрительность, винила себя за свою слабость, за любовь, одним словом, за все… Кого мне было еще винить? Мужа? Но это же я не разглядела в нем чудовище, что скрывалось под оболочкой прилежного семьянина. Я не понимала он всегда таким был и успешно скрывался или я за розовыми очками ничего не замечала? Теперь это было неважно, необходимо что-то предпринять, чтобы перестать быть жертвой. Если он думает, что насилием сможет сохранить семью, то глубоко ошибается.
Женя выглядел обычно, ни раскаянья ни переживаний. Он вчера четко дал понять
Я же вторую ночь почти без сна, лишь две чашки кофе и принятый душ способствовали вертикальному положению.
— Мамочка ударилась, — пока я молчала, муж решил ответить дочери, — Ходила в неположенных местах.
Ещё бы вчера внутри бы всполошился вихрь эмоций, сегодня я не реагировала на весь бред, я словно заморозилась, чувства и эмоции атрофировались, я все делала на автомате, в душе поселилось одно желание — сбежать. Я не намерена быть пленницей и не позволю отобрать у меня ребенка! Я намерена доказать, что и без отца я человек, с мнением и чувствами которого нужно считаться, а не плевать в душу и топтаться по ней.
— Надеюсь, ты больше не будешь делать необдуманных поступков, — он взял мою руку, засучил рукав и коснулся губами синяка, — Так ведь?
Единственное, что хотелось ответить — «Пошел ты!».
— Я все еще вижу в твоих глазах бунтарство. Но мне нравится.
Просто молчала, зачем начинать все сначала?
— Что так и будешь игнорировать и не пожелаешь отличного дня?
— У тебя и без моих пожеланий все отлично.
Понимала, что мне нужно время прийти в себя, но сделать это в присутствии мужа не получится, когда каждый день видишь его, понимаешь, что ты в капкане.
А после позвонила мать.
— Как у тебя дела? Вы поговорили с Женей?
— Ничего не изменилось.
Я собиралась рассказать ей свои опасения про наследство, даже готова была выслушать порцию заслуженных нравоучений, но не успела, так как она затеяла разговор про сестру.
— Оля второй день льет слезы.
— Мне неинтересно чем она занимается.
— Не нужно так, она же твоя сестра.
— Она об этом не помнила, когда вешалась на моего мужа. Мам, ты позвонила рассказать о ней?
— И о ней тоже.
— Тогда нам не о чем больше говорить.
— С тобой происходит? Я тебя не узнаю…
Я сбросила некрасиво трубку посреди телефонного разговора.
Все привыкли, что я радостная, всем довольная и никому не противоречу, а тут, оказывается, у меня есть свои желания. Почему я должна выслушивать о том, как плохо сестрице? Мне зато великолепно, лучше всех!
Мать не верит мне, а верит словам сестры, той достаточно было сказать, что ничего не было и она поверила, а мои слова о том, что я все видела собственными глазами и слышала собственными ушами остаются для нее выдумкой.
Ехать к ним я не собиралась, и не только из-за Ольги, это первое место, где меня будет искать муж. А мне надо спрятаться, поехать туда, где он меня не найдет.
У меня было мало знакомых, весь мой круг общения сводился к семье, ни подруг, ни коллег. Взгляд зацепился за фотографию отца в рамочке, стоявшую на полке. И меня осенило.
Кирилл Алексеевич — лучший друг отца. Мы почти не общались в последнее время. Он уволился сразу после его смерти и не стал работать с Женей. Тогда я не понимала почему, а сейчас вырисовывалась примерная картина.
Понятно, почему он меня не предупредил, я бы ни за что не поверила, только бы разозлилась на него, Женя еще что-нибудь наплел, у него это отлично получается, и я бы обязательно поверила.
Этот человек замечательно разбирается в бизнесе, думала он ушел потому что хотел что-то только свое, а не быть с кем-то в доле. Заодно можно с ним и посоветоваться по поводу папиной фирмы. Только бы номер остался прежним и он его не сменил.
Глава 7. «Друг в беде не бросит, лишнего не спросит…»
ОЛЕСЯ
Недолго думая, набрала старого друга отца. В детстве он меня называл лисой за любознательность. Я вечно поправляла его, что Леся пишется не через «и», потом привыкла, и даже папа иногда стал так называл. Таким прозвищем больше никто не называл. Сейчас я не хитрая любознательная хищница, а скорее трусливый заяц, загнанный ею в клетку.
Черт! Номер, который был у меня в записной книжке, оказался недоступен. Еще бы столько лет прошло. Так, как можно найти человека, в социальных сетях его никогда не было — возраст не тот, но я на всякий случай поискала — безуспешно. Не матери же звонить после нашей неудачной беседы, да и вряд ли она поддерживает контакты из прошлого. Она давно закрыла страницу с отцом, еще при его жизни.
Решила просто попытать удачу и
