уже давно служил при царском дворе, был верным человеком, профессионалом. Единственной его слабостью была семья, жена и маленькая дочка, за которых он был готов отдать не только свою жизнь, но и жизни других людей. Мороз знал об этом, но все же назначил Ноктиса, который исполнял любой приказ и сумел бы защитить одним мечом всю страну, командиром.
– У меня есть новости насчет наших гостей, – сказал капитан.
С самого утра Гесна была у постели Мороза. Ему становилось лучше, но он был еще слишком слаб. Царевна читала отцу свою любимую книгу, и голос ее, тихий и словно призрачный, рассеивался в белом свечении неба, заглядывавшего в окно. Сияние дня было слишком тяжелым, пасмурным, чтобы принести свежесть солнечного утра в души уставших людей.
– Что вы творите, дети? – спросил внезапно Мороз, прервав монотонную речь склонившейся над текстом девушки. – Я чувствую тревогу, и будто в замке кто-то чужой бродит по ночам, но никто мне ничего не говорит.
– Настали трудные времена, отец, – покачала головой Гесна, опустив книгу и посмотрев на больного.
– Если вы не справляетесь, это не повод называть времена трудными. Трудности почти всегда рождаются только в наших головах.
– Но от этого они не перестают быть трудностями, – пожала плечами царевна и вновь склонилась над книгой, отыскивая упущенное предложение.
– Мне снятся страшные сны, – снова прервал тишину Мороз, глядя куда-то вдаль, – Я не знаю, что делать, когда крылья моего разума попадают в сеть разрозненных иллюзий. Чему верить? Мы всегда видим только одну стороны правды, потому что боимся заглянуть ей за спину…
Мужчина замолчал, а Гесна не нашлась, что ответить. Девушка внимательно смотрела на отца. Он всегда казался ей странным, и его слова она часто не понимала до тех пор, пока не случалось что-то необычное.
Гесна прокашлялась и продолжила чтение, упиваясь простыми словами, складывающимися в витиеватые фразы. Мороз долго не слушал ее, думая о своем, а потом задремал. Когда он очнулся, на улице уже стоял вечер, дышавший облегчением после пасмурного дня.
Буран и капитан Ноктис заперлись в кабинете и проговорили весь день и всю ночь и не заметили, как начало темнеть небо, словно стремясь спрятаться от чего-то, грядущего в этот мир.
А в дальних комнатах дворца женский голос шептал алыми губами на ухо царевичу: «Я хочу стать твоей женой. Ты не сможешь уговорить брата. Единственный способ – самому занять престол. Народ любит тебя, ты будешь лучшим правителем…»
…Поговаривали, что по ночам в замке и вправду кто-то ходит. Это бесплотный дух, потерявшийся в его стенах. Его холодный эфир так же неуловим, как само время, так же быстротечен и незаметен. Даже после того, как столкнешься с ним лицом к лицу, еще долго не поймешь этого.
В ту ночь горничные слышали что-то, какие-то шелестящие шаги, и старались поскорее уснуть, чтобы проснуться. Просто тогда, в серебряном свете звезд, проникавшем в лабиринт коридоров, по дворцу гулял ветер. Он вел за собой шлейф утерянных воспоминаний, оброненных людьми на дороге жизни. Он проникал в щели, напевая колыбельную всем тем, кто нуждался в ней, и его холодное дыхание кристалликами льда лелеяло тепло живого. А когда ветер смотрелся в зеркало, то видел перед собой женщину, прекрасную и чарующую. Ее длинные темные локоны светились ночной красотой, воинственный и гордый взгляд ласкал нежностью глухой и бесконечной тишины северной тьмы.
Белое легкое платье женщины развевалось вокруг нее, покрывая прозрачной тканью человеческие сны. Она ступала тихо, но уверенно, оставляя на пути скрип деревянных дверей и шорох вздымающихся занавесей.
Женщина заглядывала в комнаты и желала всем доброй ночи, и в глазах ее сверкали огни далеких звезд. Она зашла к Морозу и поцеловала его в бледный лоб, успокоив тревожные видения; нашла спящую Гесну и погладила ее по светлым волосам, раскиданным на подушке; долго-долго смотрела на Солнце, напевая неясный мотив грядущего дня; легко коснулась щеки заснувшего в кабинете Бурана, улыбнувшись ему.
И женщина вновь ходила по коридорам, в одиночестве перелистывая страницы книг и случайно задевая иные вещи, тихо, чтобы никого не разбудить, падавшие на каменный пол.
А потом розовый свет наступающего утра, превращая оттенки в нежный дым спокойствия, замершего между ночью и днем, прогнал ее, Женщину из племени Ветров…
Буран еле открыл глаза, разбуженный мягким сиянием солнца, яркой голубизной обновленных небес. Его голова отяжелела от непродолжительного порывистого сна, пришедшего после долгой работы. Мужчина не сразу понял, что стучалось в его последние минуты забвения, но полностью очнувшись, он услышал шум голосов и звон смеха за своим окном.
Буран выглянул на улицу, свежее утро обдало его щеки морозным дыханием. На площадке перед дворцом собралось много мужчин и женщин. Все они окружили Солнце и его невесту, Калори, радостно приветствуя молодых людей. Царевич решил официально познакомить народ со своей избранницей в надежде, что Бурану не останется ничего, кроме как благословить этот неравный брак. Царь долго вглядывался в беззаботное лицо младшего брата, который веселился, в то время как он и его стража пытались избавиться от незваных гостей с Юга; который был слишком настойчив в своих глупых желаниях, в то время как Буран заботился о благополучии государства. Ярость незаметно подкралась к сердцу молодого царя, а потом резко сжала его горло так, что тот перестал дышать.
Бледный, в чем есть, Буран выбежал на улицу, часто ловя ртом воздух, которого на секунду лишился. Солнечный свет слепил глаза, преграждая путь, но мужчина и так ничего не видел, окутанный туманом злости. Люди расступались при виде разгневанного царя, им было страшно глядеть на него. Один только царевич остался стоять на месте, не понимая, что происходит. Калори куда-то делась.
– Кого ты привел? – взревел Буран, вдруг оказавшись рядом с братом и взяв его за лацканы синего сюртука. Солнце посмотрел в белое лицо царя, глаза которого потемнели в неконтролируемой злости.
Царевич оттолкнул Бурана. Они стояли друг напротив друга, разделенные прозрачным воздухом гудящего ветра, невидимым в льющемся с небес светло-золотом свете.
– Кого ты привел? – повторил царь, немного остыв в холоде белой равнины. Его голос гулко расходился по бескрайнему пространству, отталкиваясь от окруживших братьев людей.
– Я хочу править Севером, – крикнул Солнце, не ответив на вопрос. Буран опешил, захлебнувшись собственными словами.
– Что? – выдавил из себя он.
– Я хочу стать царем Севера, Буран, – повторил царевич, – Я буду лучшим правителем. Посмотри вокруг: люди любят меня! Они знают, что я желаю им только добра. Ты тоже, брат, радеешь о государстве, но разве не в твое правление народ
