ладони маленькую металлическую подвеску, которая оставалась холодной даже рядом с теплой плотью живого существа. Позже, в своих покоях, Элиэн внимательно рассмотрела найденную безделушку, но, так и не заметив в ней ничего подозрительного, убрала в ящик стола в собственном кабинете, в котором теперь просиживала часами, разбирая строки в книгах. Это и беседы с садовником и библиотекарем стали ее единственными лучиками света в царстве Тьмы. Слуги продолжали все также косо посматривать на нее и мелко мстить. Элиэн все же выросла в королевском дворце и прекрасно видела, что ее просто-напросто травят. Причину понять легко — она светлая, чужачка и враг, — а вот как с этим бороться? Элиэн пришлось напомнить себе, что она вообще-то их госпожа, а они — слуги. Наверное, ей бы не хватило смелости идти против целого замка, но собственное ночное бессилие, когда ее втаптывали в грязь, издевались и унижали — когда она готова была перерезать себе глотку, только бы не смотреть утром в свое отражение, — оно придало ей решимости. Она стала огрызаться. Знаний языка для полноценной беседы ей не хватало, но она уже постепенно приглядывалась к слугам. Те жили в своем мире, в своей иерархии. Это были существа с сердцами, душами и историями. Сначала Элиэн было тяжело думать так о громадных орчихах и чернокожих дроу, однако постепенно она стала привыкать к виду и манерам, к их языку. Ей пришлось. Она бы, может, и хотела ненавидеть и бояться темных, но у нее просто не было такого права: либо принять как данность, что теперь она живет среди созданий Тьмы, либо утонуть в этом море интриг и злобы. Второй вариант — поражение — она даже не рассматривала, поэтому заставила себя начать общаться с темными, смотреть на них, как на любых других созданий, а не как на врагов. Что поделать, хоть война Света закончилась восемьсот лет назад и с тех пор Темная Империя не тревожила земли светлых, однако неприязнь, а зачастую страх и ненависть остались жить в сердцах давних противников, передаваясь с кровью и грудным молоком последующим поколениям. Вот и Элиэн не могла заставить себя смотреть на орчих, как на женщин, а не как на чудовищ. Но надо, надо. И она улыбалась тем служанкам, которые смотрели на нее сочувственно — она научилась видеть в черных глазах чувства, а не только Тьму. Элиэн потихоньку примечала, кто с кем общается, кто имеет связи среди лордов, а кто враждует с управляющей. О да, именно эта дроу встречала ее в первый день на крыльце вместе со свалгом. Алеса, управляющая замком Императора, блистательная темная эльфийка, которая своими сильными женскими пальчиками держала в тугих силках всех слуг. Никто без ее ведома не мог ничего сделать, и Элиэн поначалу собиралась начать свое продвижение в замке именно с нее, но потом передумала. Все изменилось спустя две недели после свадьбы светлой принцессы и Темного Императора. У Элиэн, которая, казалось, пережила за дюжину дней столько боли, сколько не выпадает на долю некоторых, закончилась целительская мазь. Она знала, что в замке есть лекарь, но обратиться к нему с таким вопросом она не могла — сгорела бы со стыда. К тому же этим поступком она бы оповестила весь замок о том, как ее истязает собственный супруг. Так что два дня — вернее, две ночи — она терпела. В результате к концу вторых суток Элиэн не могла встать — настолько больно ей было шевелиться, не то что ходить. Подавив гордость, она отправилась к лекарю. Из невнятных рассказов слуг и садовника, она знала, что Сайл, вернее, Сайлриус, был полукровкой: его мать принадлежала к расе темных эльфов, а отец — лесных. Некоторое время он даже жил в Проклятом Лесу, где научился друидизму, но потом вернулся в Империю и с тех пор верно служил Императору. На первый взгляд Сайл выглядел приятным и даже красивым — по меркам светлой эльфийки, естественно. Более мягкие, чем у чистокровных дроу, черты лица и не такие явственно багровые глаза — скорее, они имели цвет ближе к коричневому. Да и в обращении императорский лекарь оказался весьма приятен. По крайней мере, так подумалось Элиэн после того, как она вспоминала свой визит: во время него она слишком нервничала, чтобы что-то замечать.
— Темной ночи, — приветствовала лекаря принцесса, входя в его комнаты. Сайлриус, несмотря на свою приближенность к Императору, лордом не был, хотя и жил на этаже для господ. Зато покои его были весьма скромны, под стать хозяину. Сайл был безмятежным морем.
— Ваше величество, — поклонившись, приветствовал ее лекарь. На языке дроу, хотя она обратилась к нему на человеческом. Сделал вид, что не знает? Полукровка, который много путешествовал по миру и не знает людского языка⁈
Злость придала Элиэн сил, и она, надев на лицо холодную маску отчуждения, совершенно безлико произнесла (насколько хватило ее двухнедельного знания языка):
— Мне нужно лекарство. Заживляющее раны.
Судя по напряженному лицу полукровки, она напутала все, что только можно было. Он некоторое время думал — Элиэн уже решилась было повторить, — но потом все же прошел к одному из своих многочисленных ящиков, в которых, судя по всему, хранились его запасы.
— Сильный исцеляющий бальзам, помогает при разных травмах, — объяснил Сайлриус — если Элиэн правильно поняла. Она величественно кивнула и, сохраняя на лице маску леди, удалилась. Ее визит к лекарю оказался кратким и почти безболезненным, что она даже порадовалась. Однако беда приходит оттуда, откуда ее не ждут.
— У вас нетвердая походка, — заметил холодный женский голос. Элиэн обернулась и с высокомерием посмотрела на говорившую — ни один мускул на ее лице не дрогнул, хотя Алеса била по больному.
— Ваше величество, — понятливо добавила управляющая, однако глаза ее оставались все также полны холодной насмешки. — Страдаете от внимания?
«Конечно, страдаю, — зло подумала Элиэн. — Я ноги свести не могу, потому что мне каждую ночь загоняют дубину. Мне больно и страшно, я презираю саму себя, но все равно как-то нахожу силы вставать утром и идти дальше. Ты все прекрасно знаешь, темная эльфийка, ты ведь умная женщина. И ты можешь насмехаться сколько угодно, но я тебе этого не прощу. Я выдержу все твои насмешки, твою подпольную войну против меня. Для этого мне не нужен супруг-насильник».
— Наслаждаюсь, — также холодно ответила Элиэн вслух. Она бы еще многое могла сказать, но мешал языковой барьер. Зато взгляд говорил за нее. Алеса улыбнулась, и это была улыбка змеи.
Так у Элиэн появился первый в
