Книга Ходок - Василий Седой

самому, можно и нужно. По большому счету, у него возможностей изменить историю и повлиять на дальнейший ход событий, более чем достаточно, если, конечно, подойти к решению проблем немного творчески. Не зря же говорят — удивить, значит, победить. Я от безделья и придумал, как здесь можно всех не хило так удивить.

К очередному появлению генерала в моей палате я уже понимал, что можно предложить Брусилову, и каким образом нагадить немцам с австрийцами. Что касается будущей революции и гражданской войны, тут от меня мало, что зависит. Я расскажу, конечно, что помню. А дальше пусть сам думает, как ему с этими знаниями поступить.

Генерал в этот раз появился во второй половине дня. Выглядел хмурым и особо со своим сопровождением не миндальничал. Сразу выставил их за дверь и велел Осипу охранять нас от особо любопытных ушей.

Сам разговор получился коротким и конструктивным.

Нет, он не стал выпытывать меня о будущем. Как и можно было предположить, вместо этого, справившись о моем самочувствии, и убедившись, что я практически здоров, предложил переселить меня в арендованный им особняк, где мы сможем спокойно, без лишних ушей разговаривать, о чем угодно.

Более того, понимая всю важность информации, которую он может от меня получить, я предложил все наши разговоры конспектировать и переносить на бумагу для передачи в будущем этих записей государю.

С тем, что многое из того, что я собираюсь рассказать нужно запечатлеть на бумаге, я согласился. А вот с передачей этого государю — нет. Обозначил ему, что у меня на этот счёт другое мнение, которое требует отдельного разговора. В итоге, решили пока отложить этот момент и обсудить его в другой обстановке. Собственно, на этом мы и сошлись. После этого генерал ушёл договариваться о моем освобождении. Мне ничего другого не оставалось, как смиренно ждать своей участи.

Доктор был против моей выписки и отчаянно сопротивлялся, не желая отпускать меня так рано. На удивление, ему было пофиг, как на авторитет генерала, так и на мои просьбы. Согласился он меня отпустить только тогда, когда выяснилось, что я не останусь без присмотра надежного, по его мнению, человека.

Здесь надо подробнее пояснить сложившуюся ситуацию. Дело в том, что графская дочка была под присмотром не только доктора, а ещё и генерала, которую тот знал с детства. Оказывается, генерал с её отцом были друзьями и дружили семьями. Сейчас генерал решил привлечь Татьяну к нашим делам в качестве стенографистки, а заодно и медсестры, способной присмотреть за мной, и заставить относиться к своему здоровью со всей серьезностью. На моё замечание о том, что доверить какую-либо тайну женщине, это все равно, что объявление в газету написать о своих намерениях, генерал успокоил, что Татьяна точно не из болтливых.

Пришлось мне смириться с присутствием рядом этой красоты. По большому счету, это у генерала должна голова болеть о сохранении тайны. Мне ровно параллельно.

Особняк мне понравился, как сам по себе, так и место его расположения. Дом был расположен на окраине города и буквально утопал в тени высоченных стройных тополей. Одноэтажное, но при этом довольно высокое здание, представляло собой эталон дворянского особняка этой эпохи. Обязательные массивные колонны, поддерживающие скат крыши по всему фасаду, и таким образом, благодаря высокому фундаменту, образующие подобие террасы, обилие больших окон намекали на нехилый достаток хозяев. Это же впечатление производило и внутреннее убранство дома, изобилующее дорогим паркетом, богатой драпировкой стен, тканями и изобилием лепнины по потолкам. Дополняло все это многообразие картин и массивная мебель, для изготовления которой явно не жалели дерева. Вот уж где на язык просится определение — сделано на века. Действительно, всё было выполнено как будто для великанов, страдающих лишним весом. Настолько все было массивно и основательно.

Не знаю, насколько большая семья здесь жила до нашего появления, но, помимо двух огромных просторных залов, в общей сложности я насчитал пятнадцать комнат. Учитывая, что нам здесь придётся жить вдвоем с графской дочкой (плюс горничная и кухарка), можно смело играть в прятки.

К нашему приезду кухарка рассталась и накрыла шикарный стол, благодаря чему я наконец-то смог нормально поесть. В больнице меня так и продолжали пичкать жиденькими бульончиками. Поэтому словами не передать, как я обрадовался доброму куску запеченного мяса. Татьяна попыталась было ограничить меня в еде, но в данном случае у неё не было никаких шансов испортить мне трапезу. Я согласно кивал на её замечания и уплетал вкусную пищу, как в последний раз.

Генерал, глядя на это, только посмеивался и попутно вводил нас в курс дел. Он рассказал, что всю прислугу, за исключением двух человек, на время нашего здесь пребывания отправил отдыхать. Помимо горничной и кухарки, в домике для слуг, расположенном на задворках усадьбы, поселилась наша охрана, два десятка казаков.

У них была конкретная задача — оградить особняк от постороннего внимания и любой ценой сохранить наши жизни в случае возникновения непредвиденных ситуаций, подобных той, в которую совсем недавно угодил сам генерал. Конечно, подобное вряд ли случится. Но береженого, как известно, бог бережёт. Поэтому, генерал решил перестраховаться.

После обеда, как по местным меркам принято считать, мы наконец-то уединились в комнате, предназначенной для курения, и смогли начать очень длинный по времени разговор.

Надо ли говорить, что, помимо нас с генералом, при этом присутствовала ещё и Татьяна, которая настолько охренела от происходящего, что, можно сказать, выпала в осадок? Она сидела с открытым ротиком, распахнув свои глазищи во всю ширь, и казалось, не дышала.

Говорить, по понятным причинам, главным образом, пришлось мне. Обойтись кратким изложением будущих событий не удалось. Очень уж дотошным собеседником оказался генерал. Задолбал своими наводящими вопросами и просьбами уточнить тот или иной момент.

Меня удивило, что он довольно пофигистически отнесся к информации об отречении Николая второго от престола. Но буквально озверел, когда узнал о судьбе царской семьи. Татьяна вообще расплакалась.

Я даже слегка растерялся от её подобной реакции. А так как она сидела рядом со мной на невысоком, но массивном диванчике, то и успокаивать её пришлось мне. При этом я не нашёл ничего лучше, чем приобнять её и прижать к себе покрепче, отчего она разрыдалась пуще прежнего.

Довольно долго пришлось ждать, пока она хоть как-то успокоится и затихнет, пригревшись в моих объятьях. Генерал все это время сидел с полуприкрытыми глазами, крепко сжав зубы, и о чем-то напряженно раздумывая.

Честно сказать, я, прижимая к себе красавицу и поглаживая её по шелковистым волосам, почему-то меньше всего