отдаться ему самым плотским образом.
Мне кажется, что я не могу дышать. Энергия бурлит в центре моей груди, когда он проводит пальцами по моему возбужденному бугорку. Не могу сказать, происходит ли вибрация в моем теле от музыки, доносящейся сквозь половицы, или от того, как Ксавьер обхватывает мой клитор, пока я не чувствую, что вот-вот взорвусь.
Никто не останавливает его; они словно не замечают, что мы делаем. Я смотрю в затылок другого человека, пока мужчина, который мучил меня последние три года, доводит меня до оргазма. Я пытаюсь остановить это; пытаюсь думать о мертвом еноте, которого видела на прошлой неделе, или о работе по литературе, которую мне нужно написать за выходные… но это не работает. Он заражает меня, как болезнь, кружась в моем мозгу и заставляя кончать ему на пальцы.
— Какая хорошая девочка, — смеется он, убирая руку из моих трусиков и обхватывая мою шею. Он глубоко вдыхает, смакуя аромат моих соков, а затем высовывает язык, чтобы слизать оставшиеся следы со своих пальцев. Я вздрагиваю от удовольствия при звуке его удовлетворенного мурлыканья. — У тебя божественный вкус, — посмеивается он, — безусловно, самое изысканное блюдо, которое я пробовал за весь год.
У меня сводит живот.
— Отойди от меня. — Паника вытесняет энергию из моей груди, когда я пытаюсь освободиться от него. — Отпусти меня, Ксавьер. Ты отвратителен.
— И тебе это нравится. Твоя киска промокла, малышка.
Я ненавижу его так же, как девушка из фильма "10 вещей, которые я ненавижу в тебе" ненавидела Патрика.
— Иди трахнись уже с кем-нибудь.
— Я сделаю это; не волнуйся. И буду думать о тебе каждую секунду. — Смех Ксавьера — последнее, что я слышу, прежде чем он отпускает меня. Он исчез так же быстро, как и появился. Я остаюсь стоять посреди танцпола с гулко бьющимся сердцем и кружащейся головой.
Когда Кристин возвращается с напитками несколько минут спустя, я хватаю ее за запястье и тащу с танцпола. Мне нужно рассказать ей, что произошло. Мне нужно, чтобы она объяснила это.
Как мог человек, которого я так сильно ненавижу, заставить меня чувствовать себя так хорошо?
Глава 10
Ксавьер
Юридический офис McCade & Manchester расположен на верхнем этаже шикарного здания в центре Манхэттена. К услугам гостей светлый, залитый солнцем вестибюль с элегантным, но практичным дизайном интерьера. Фирма заключает брачные соглашения и ведет бракоразводные процессы только для богатых и знаменитых. Работа здесь звучит как сбывшаяся мечта, но на самом деле это куча электронной почты и бумажной работы. И мне скучно.
Малкольм внимательно изучал документацию по своему последнему делу. Оригиналы подписанных и запечатанных документов лежат на столе, чтобы я мог их просмотреть, пока он выделяет копию и делает пометки на полях. Иногда, наблюдая за его работой, я задаюсь вопросом, создан ли я для этого. Мне неинтересно читать о чьем-то грязном разводе, когда я все еще живу на средства своих родителей.
— Мама хочет, чтобы ты знал, что твои супружеские алименты снова запаздывают. — Я нарушаю тишину, сбрасывая бомбу.
Мой отец медленно отрывает взгляд от бумаг, на его лице появляется заметный блеск. С тех пор как он ушел от Виктории, он изо всех сил старался не упоминать ее имени; Малкольм никогда не упоминает ее намеренно. Я всегда являюсь тем, кто напоминает ему о жизни, которую он оставил позади.
— Ты хочешь высказаться, Ксав?
Я пожимаю плечами.
— Не совсем. Хотя она хотела, чтобы я упомянул об этом.
Он кладет толстый желтый маркер на полированный стол в зале заседаний и снимает очки для чтения в толстой оправе, оставляя их на столе между нами.
— И когда ты видел свою мать?
Мне нравится видеть, как ему неловко, особенно когда дело касается Виктории.
— Несколько дней назад, — отвечаю я неопределенно. — Кажется, она упоминала что-то о твоей кастрации.
Малкольм закатывает глаза и постукивает пальцами по дужке своих очков.
— Уверен, что упоминала. Как поживает Виктория? Есть ли новые игрушки?
— Не знаю, почему это должно быть важно для тебя. — Я постукиваю ногтями по столу с улыбкой чеширского кота на лице. — Ты переспал и женился на своей маленькой игрушке.
Его вздох полон разочарования и обиды.
— Прошло три года, Ксав. Хватит.
Я точно знаю, сколько прошло; с точностью до минуты. Я был в восторге от летней поездки, когда отец безжалостно поставил меня в тяжелое положение. Вот почему я насмехаюсь над ним; вот почему затеваю ссору.
— Когда Кэрри перевалит за сорок, ты и ее заменишь? Не то чтобы я возражал, — я морщу нос, — она похожа на раздутую куклу для траха.
Малкольм ударяет кулаком по столу с оглушительным ревом, от которого по столу прокатываются ударные волны, а его очки дрожат от силы удара.
— Не говори так о своей мачехе. — Он так зол, что вот-вот зарычит.
— Она мне не мачеха только потому, что ты купил ей дорогое кольцо, дорогую свадьбу и дорогой дом. Она — грязная крыса, которую ты превратил в Золушку. — Если когда-нибудь настанет день, когда мне понравится Кэрри Пеннингтон, надеюсь, кто-нибудь меня пристрелит.
Мой отец обладает непревзойденным терпением в зале суда. Какой бы враждебной ни была оппозиция, Малкольм остается спокойным и добрым, используя снисходительность, чтобы дезориентировать своих оппонентов. Но когда дело доходит до меня, он едва может контролировать свой кипящий гнев.
— Ты так говоришь, потому что тебе в ней что-то не нравится или потому что ты не можешь трахнуть ее дочь, пока я женат на ее матери?
Кровь в моих венах превращается в лед.
— Если бы я хотел трахнуть Кей, я бы это сделал.
— Ты думаешь, что доберешься туда раньше меня? — смеется Малкольм. — Да, конечно, — говорит он с издевкой, — я уже украдкой поглядывал за своей маленькой падчерицей. У нее классные сиськи, не так ли? Как у ее мамы. Не такие большие, но сойдут для меня, чтобы просунуть свой член между ними и выстрелить ей в лицо.
— Заткнись нахуй. — Я сжимаю пальцы в кулаки. — Она твоя падчерица. Тебе и в голову не придет тронуть ее пальцем.
Малкольм — профессионал в том, чтобы найти слабое место человека и уколоть его, пока он не взорвется, а я только что преподнес ему свое на блюдечке с голубой каемочкой.
— У меня текут слюнки при мысли об этом с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать. Я наблюдал, как она и ее подружка скользнули в бассейн, их обнаженные тела освещал лунный свет; они смеялись и хихикали друг с