делал и ни о чем не знал, Саша, — повторял он, ненавидя себя в душе за оправдание. Чтобы Михаил Макаров когда-либо в жизни оправдывался? Он, скорее, все возьмет на себя, чем попытается объясниться.
— Не иди за мной, это выглядит, будто ты — маньяк, — не поворачивая головы, бросила девушка.
— А если нам в одну сторону?
— Нам не в одну сторону! И никогда, слышишь, никогда не будет по пути! — воскликнула Захарова. Она резко остановилась и развернулась, парень чудом на нее не налетел. — Миша, что ты от меня хочешь? Жили спокойно: тебе не было до меня дела, мне не было до тебя дела, что началось-то? Дружбой тут явно не пахнет. Если очередной прикол, ха-ха, спасибо, я насмеялась уже по самые “не хочу”.
Миша молчал, пока в его голове царила пустота, но одно он осознал точно: Алена смогла сломать то светлое, что всколыхнулось в нем при ночной прогулке с Сашей, безжалостно затоптать, как свежевыпавший снег.
Девушка, видимо, принявшая молчание за знак согласия, кивнула и продолжила путь.
Он снова достал сигарету, но на этот раз она не помогла ему забыться. Миша продолжил путь за ней, но чуть поодаль, сам не зная, что вытворяет, хотя ведь сказал, что им в одну сторону, если он сейчас откажется от своего маршрута, Захарова поймет, что была права.
Юноша смотрел на ее высокий силуэт в короткой коричневой курточке из искусственной кожи, на длинные стройные ноги, и не видел больше ничего: ни того, что светофор загорелся красным, ни злые окрики водителей, ни сигналы машин, он шел за своей Снегурочкой, в надежде, будто она заведет его сейчас в свой сказочный лес, покрытый инеем, снегирями, где царит мир, покой, уют и домашнее тепло, а в окнах домов зажигался свет, освещая им путь.
Внезапно его путеводная звезда встала и схватилась за столб, на котором красовался знак “Дворовая территория”. Саша зашла на ледяную возвышенность, и теперь ее ноги разъезжались в разные стороны, как в сцене из мультика у олененка Бэмби.
Непонятно чему Миша заулыбался, наблюдая живописную картину.
Саша, напыхтевшись, кое-как развернулась, оглядываясь по сторонам в поисках помощи, и внезапно замерла, увидев одноклассника, видимо, девушка думала, что он ушел после ее слов. На сотую долю секунды в ее глазах полыхнула радость.
— А тебе значит смешно?
— Есть немного. Тебе помочь? — деловито поинтересовался у нее Миша.
— Нет, ты видишь, я решила срочно заняться стриптизом на шесте, — саркастично ответила Саша.
— А что, красиво, я бы с удовольствием посмотрел, — нагло ухмыльнулся тот.
— Ага, не дождешься!
Миша прищурил свои глаза, медового оттенка, выкинул сигарету и раскрыл объятья.
— Давай, катись, я поймаю.
— Ты издеваешься?
— Ну тогда продолжай и дальше там висеть, — парень сделал вид, что собирается продолжить путь.
— Постой! — Саша огляделась вокруг и поняла, что лучше уже не придумать.
Девушка с боязнью отпустила руки и покатилась прямиком в объятья парня. Под конец своего скользкого пути она все же не устояла и, взвизгнув, полетела назад.
Но ее крепко схватили его руки и привлекли к себе.
— Поймал! А ты, трусиха, боялась, — он вдохнул ее запах: карамельный вперемешку с цитрусовым.
Миша чувствовал, как быстро бьется сердце Саши даже через толщину курток, и это его странно будоражило, он не хотел отпускать ее, и так продолжал стоять, прижав к себе словно хрустальную статуэтку и рассматривая длинные синие ресницы.
— Миша, отпусти, пожалуйста, — тихо произнесла девушка, возвращая себе контроль над ситуацией. — Я уже крепко стою на ногах.
— А что, если я не хочу тебя отпускать? Хотя бы пока меня не простишь.
— Молодой человек, а меня поймаете? — послышалось снова с этого злосчастного столба. На этот раз там стояла маленькая старушка, которая выходила со двора с клетчатой сумкой, и понимала, что ей не по силам справиться в одиночку.
Миша кивнул, с сожалением, выпустил Сашу и пошел на помощь к бабушке.
— Спасибо тебе, милок. Но твоя девушка уже ушла…
— Она пока что не моя… — слова слетели быстрее, чем он успел о них подумать.
***
Девушки договорились встретиться в пять вечера, чтобы начать рисовать на окнах. Им давалось всего три дня на выполнение, однако Саша должна была завтра выйти на работу, поэтому нельзя было терять ни минуты.
Когда они зашли на этаж, то обнаружили, что многие уже приступили к работе.
Одноклассницы набрали в темном туалете воду в пластиковый стаканчик, принесли из класса гуашь и кисточки и принялись за работу. У каждой на телефоне красовались идеи из интернета, которые они пытались воплотить в жизнь.
Саша украдкой наблюдала за своим товарищем по несчастью. Яра, одетая в черную водолазку, обтягивающие джинсы и с темно-бордовой помадой на губах, старательно выводила контуры мылом на окне, при этом смешно нахмурив брови и высунув кончик языка.
— Прости, что тебе из-за меня приходится этим заниматься, — подала голос Саша спустя десять минут молчания.
— Ой, перестань! Мне не в тягость, наоборот что-то новое, — отмахнулась та.
Саша продолжила маркером создавать набросок. Черные полосы сплетались с чернотой неба, отчего создавалось впечатление, что они уходили ввысь и исчезали в проеме окна.
Яркие краски сначала ложились неровными штрихами, но затем начали приобретать форму, придавая жизни мертвым линиям. Девушка полностью погрузилась в процесс, который не раз придавал ей уверенности и спокойствия в жизни, поэтому не сразу услышала вопрос:
— Почему ты раньше не давала отпор Сорокиной?
— Я бы на твоем месте давно ей язык помыла с мылом, — продолжала Яра, все еще вырисовывая контур медвежат под елкой. — Или тебе до такой степени все равно?
— Знаешь, абсолютно наплевать. Не хочется на дураков обращать внимание, а главное, тратить свои нервы и силы. Главное, я иду к своей мечте, а как я иду — это лишь моё дело.
— Понимаю, я вот собираюсь поступать на юридический, и пусть все называют меня зубрилой, у которой вместо мозгов исторические даты, зато я добьюсь своего и в будущем не буду жалеть о том, что тратила свое драгоценное время на фальшивых друзей, — доверительно поделилась Яра, отойдя на небольшое расстояние и вглядываясь в слабый след от мыла на стекле.
Саша уставилась на девушку. Перед глазами сразу возникла картина, как девушка-готка заходит в зал судебного заседания, а старушка, против которой она выступает, хватается за сердце, крестит Яру и приговаривает “боже спаси и помилуй”, вспоминая, что даже завещания не составила толкового.
— Тоже подумала, как ко мне будут относиться клиенты? — покосилась та на девушку.
Саша потупила глаза, однако у нее созрел вопрос, который
