«А ну вас к черту!» – решила Безумная Дженни. События выходят из-под контроля, значит, нужно напомнить этим людям, кто она такая и что может. Дженни потянулась к цветам и обрушила на них ливень своей эсперской мощи. Цветы рванулись из ваз вверх, вырастая с неимоверной скоростью, почки и бутоны лопались и распускались, лозы и ветви обвили стены и потолок густым слоем. Растения заполнили холл от пола до потолка, буйствуя на стенах, расталкивая друг друга, чтобы найти место себя показать. Воздух заполнил густой и резкий аромат цветов. Слуга оглянулся на Дженни, не переменившись бесстрастным лицом, но сказал:
– Я не знал, что ты такое можешь.
– Вы, ребята, еще очень многого обо мне не знаете. А теперь найди мне кого – нибудь, с кем можно говорить, а не то я превращу весь этот дом в кустарник.
– Нам говорили, что с тобой хлопот не оберешься, – проговорил дворецкий или кто там он, к дьяволу, был. – Если ты соблаговолишь подождать в кабинете, скоро туда придут.
– И очень скоро, – сказала Дженни.
– Я этому не удивлюсь. И, к твоему сведению, я здесь не какой-нибудь слуга, а канцлер этой ложи эсперов. Кабинет здесь. Постарайся не ломать мебель и ничего не сжечь. Среди этих книг есть очень древние, и для нас они намного дороже тебя.
– Это ты так думаешь, – отозвалась Дженни. – Так что лучше помолчи, канцлер, и не заставляй меня ждать слишком долго, а то я могу закапризничать.
– Ни секунды не сомневаюсь, – ответил Канцлер, вводя ее кабинет.
Это была большая светлая комната, обставленная массивной удобной мебелью. Вдоль стен шли панели светлого дерева, присутствовал и гостеприимный, добротно сложенный камин. В этой комнате царила спокойная, расслабляющая атмосфера, которой Дженни не поверила ни на секунду. Вероятно, они хотели ослабить ее защиту. Она бесшумно прозондировала соседние комнаты и была вынуждена скрыть удивление, когда ее разум натолкнулся на мощные пси-экраны.
– Пожалуйста, больше так не делай, – попросил канцлер. – У нас здесь много уединенных мест, ментально экранированных для защиты самых чувствительных из нас от мирского шума. А иногда – и для защиты мира от некоторых из нас. Я бы посоветовал тебе уважать их уединение. Ради себя самой, если не ради них.
Понимая, что лучшей реплики на уход у него не будет, канцлер коротко поклонился и оставил Дженни в кабинете одну, плотно закрыв за собой дверь. Дженни ожидала услышать звук поворачивающегося в замке ключа, но его не последовало. По-видимому, союз эсперов считал, что располагает другими способами остановить ее, если она решит выйти. Совсем дураки. Она сердито фыркнула и опустилась в наиболее удобное на вид кресло. Дженни прошла Червивый Ад и выжила, и теперь ее ничем не запугать. Она огляделась. При более пристальном рассмотрении кабинет казался тихой комнатой, лишенной собственного стиля или индивидуальности. Скорее декорация, чем настоящее место для жизни и работы. Вероятно, кабинет играл роль нейтральной территории, на которой эсперы принимали посланцев из окружающего мира.
Дженни нехотя опустилась в объятия своего кресла и постаралась расслабиться. Порыв, страсть и ощущение неизбежности привели ее сюда, но впервые за все это время она не знала точно, что делать дальше. Все зависело от того, насколько серьезно ее воспримет союз эсперов. Сейчас она имела дело не с людьми, испытывавшими благоговейный ужас или хотя бы пораженными ее сущностью или тем, чем она стала. В этом доме собрались сильнейшие представители планеты эсперов, и произвести на них впечатление нелегко. А просто угрожать им она не может. Подполью нужна их чистосердечная поддержка и одобрение. Кроме того, угрозы могут и не сработать. Дженни помрачнела и нахмурилась. Когда сомневаешься, держись сценария. Подполье много времени потратило, обучая ее нужным словам и фразам, пока она не заучила их так, что могла повторить во сне. Помогало еще и то, что она страстно верила в силу своих доводов. И все-таки лучше бы этим людям отнестись к ней с уважением. Ее коснулась Матер Мунди, и теперь она – сущность огромного масштаба.
Дженни сосредоточилась, давая мысли рассеяться, выпуская свою силу эспера, и та незаметно просочилась сквозь ментальные щиты во всех направлениях. В тот же момент голову Дженни переполнил резкий, оглушающий ропот многих голосов, а видения замелькали перед глазами так быстро, что нельзя было уследить. У Дженни закружилась голова, и ей пришлось схватиться за подлокотники, чтобы сохранить равновесие. Столько разумов сразу, работающих на пределе своих возможностей. Картины прошлого и варианты будущего смешались вместе так, что трудно было отличить, где что. Они налетали на Дженни, как волны на прибрежную скалу, но она держалась твердо и не пошатнулась. Она сосредоточилась, просачиваясь через оглушительный шум в поисках нужной информации, и постепенно смогла ее различить, как мелькающие в океанском тумане корабли.
Кто-то молился и рыдал при этом так, что трудно было различить слова. Мелькали видения горящих зданий и бегущих с криком по улицам людей. Нечто темное и внушающее ужас нависло над Мистом подобно гигантскому пауку, поджидающему свою жертву. Была стрельба, и на стену брызгала детская кровь. Улицы были переполнены беспорядочно бегущими людьми, а город горел, и смерть была повсюду. А неподалеку, в комнате, обитой войлоком, кто-то бился в стены окровавленными руками. И хотя он хранил гробовое молчание, разум его был полон нескончаемым ужасным криком. И сквозь все это, подобно биению сердца покрывая весь этот гул, звучало имя, повторяемое хором голосов снова и снова, как пророчество неотвратимой судьбы. Легион. Легион идет. Легион.
Трясясь и вздрагивая, Дженни оборвала контакт. Она глубоко вздохнула, пытаясь овладеть собой. Она не сомневалась, что видела будущее. Видела низвергнутые в ад улицы Мистпорта и смотрела, как имперские войска истребляли бегущих. Она видела обрушенные городские стены и взорванные дома, и над всем этим – нескончаемый крик. Нечеловеческий крик. Это могло случиться через неделю, или через год, или начаться прямо сейчас. Узнать это невозможно – видения провидцев всегда таковы. Она оборвала все ментальные контакты, опуская внутренние щиты, пока не осталась одна в собственной голове, в безопасности и под защитой. Тихо застонав, Дженни потерла заболевшую бровь.
– Классно подсматриваешь, – сказал от двери грубый голос.
Дженни повернула голову и встала. Она не слышала, как открылась дверь. В дверях все с тем же твердым и бескомпромиссным видом стояла инвестигатор Топаз. За ней маячила высокая, болезненно худая женщина, облаченная в одежду бледных пастельных тонов. И вид у нее был такой же вылинявший, как у ее одежды. Длинные светлые волосы свободно спадали по сторонам острого изможденного лица с поразительными кристально-голубыми глазами. На скулах женщины были пятна огромных шрамов, а часть носа была вырвана, и от этого странного лица нельзя было оторвать глаз. Она могла бы казаться опасной, если бы не выглядела как соломинка, которую может ветром сдуть.
– Глазеть невежливо, – заметила Топаз. – Обморожение, если это тебя интересует. Тут иногда бывает холодно. Если ты вежливо попросишь, она покажет тебе культи отпавших пальцев. Ее зовут Мэри.
