моя тигрица, — привлек мужчина к себе Амелию и нежно обнял. — Ну хочешь, я отошлю Никэля куда-нибудь на месяц-другой? Нагуляется и вернется поостывший.
— Хочу, — кивнула женщина и тихо добавила: — А еще лучше его женить.
— Женить?
— Да, Хьюго, женить, — загорелась этой мыслью Амелия. — Самое время и возраст у твоего сына подходящий. А при молодой да красивой жене никто налево не смотрит. Есть у тебя на примете подходящая девушка?
Хьюго задумался. Невест в округе было достаточно, но захочет ли Никэль променять воспитанную, образованную, благородную дочь графа, пусть и лишенную всех титулов, на местных девчонок? Об этом надо было хорошенько подумать. Хорошенько.
* * *
Таша резко проснулась и сразу поняла, что больше не одна в своей маленькой спальне. Она медленно натянула одеяло повыше и села в постели. Никэль сидел на стуле возле стены и смотрел на неё. Из одежды на нем были только штаны, а в руках полупустая бутыль с элем. Таша затаила дыхание: волнение и страх забрались под кожу. Опасная для неё смесь. Она разлепила вмиг пересохшие губы и тихо попросила:
— Пожалуйста, не надо.
Он отпил из бутылки эля и поставил ту на пол:
— Что не надо, Таша? Почему ты всегда уверена, что знаешь, что я хочу сделать? Думаешь, все про меня ведаешь? Да?
— Нет.
— Нет, — медленно повторил он. — Что с тобой не так, Таша? Почему ты такая холодная со мной? Разве я чем-то обидел тебя? Унизил? Оскорбил?
— Нет, ваша милость.
— Не называй меня так! — резко оборвал он. — Назови меня по имени, — она молчала. — Ну!
— Мне не положено, — тихо молвила девушка.
— Назови.
— Это приказ?
Никэль прищурился:
— А если прикажу, подчинишься?
Они оба знали, что он говорит не об имени. Таша сжала пальцами колени и тихо спросила:
— Много радости вам принесет моё вынужденное подчинение?
Никэль резко поднялся и уже через секунду крепко держал её за плечи:
— Как складно ты поешь. Вас, знатных леди, этому обучают, да? Морочить голову мужчинам складными речами?
Таша прикрыла глаза, удерживаясь на грани паники:
— Нет.
Он тряхнул её:
— На меня смотри! — Таша распахнула глаза, в которых страх смешался с горечью. Эта смесь вмиг охладила Никэля, он привлек девушку к себе, нежно гладя по волосам и спине:
— Испугалась? Нет, не бойся меня, не бойся. Девочка моя, милая. Я тебя не обижу. Никогда не обижу, — мужчина стал целовать Ташу по волосам и открытым плечам, распаляясь её податливостью:
— И никому в обиду не дам. Никому. Моя маленькая, моя нежная Таша. Моя девочка. Я знаю, ты не такая, не такая, какой была сегодня, — он заглянул ей в глаза:
— Ты добрая, нежная, скромная. Ты ласковая, — Никэль мягко поцеловал девушку в губы. — Моя ласковая Таша.
Она попыталась оттолкнуть его, но мужчина не позволил, он зажал Ташу крепким кольцом рук и продолжал целовать шею и плечи. Девушка взмолилась:
— Не надо. Не надо… пустите. Пустите меня, прошу.
— Все хорошо. Все хорошо, моя девочка, — шептал Никэль, задирая её ночную рубашку. — Не бойся, я не обижу тебя. Не причиню боли. Я буду нежен с тобой. Не бойся.
— Прошу! Не надо, — пыталась вразумить его Таша между страстными поцелуями. — Это неправильно…Так неправильно. Не надо так… Никэль.
Он вскинул на неё взгляд, который пылал страстью:
— Скажи еще раз. Назови по имени.
Таша облизала пересохшие губы и взяла его лицо в свои ладони:
— Пожалуйста, не делай этого, Никэль. Ты пожалеешь об этом утром, а ничего уже нельзя будет исправить.
— Я не пожалею…
— Пожалеешь. Ты обесчестишь меня и утром устыдишься этого. Потому что ты благородный и добрый…
— Таша, — он зарылся лицом в её волосы, — как же сильно я тебя хочу. Как же сильно…
Девушка обняла его за плечи, укачивая в своих руках. Что она могла ответить ему? Что сейчас в её молодом теле бушуют такие же страстные чувства? Что если бы не условности и запреты, она бы с радостью отдала ему то, что он так сильно жаждет. Если бы не её воспитание, если бы не её семья, если бы не её… Таша распахнула глаза, в которых стояли слезы. Она не могла поддаться минутной слабости тела, разрушая все то, что они с матерью строили годами. Только не так, только не сейчас, только не здесь, — шептал её разум. А как, когда, где? — спрашивало юное тело. Терпение — было ему ответом.
Тело Никэля постепенно обмякло в её объятиях, и девушка поняла, что эль сделал свое дело, мужчина уснул. Она уложила его на свою постель, оделась и вышла из спальни. Бродить по ночному замку было не лучшей идеей, и Таша спустилась в кухню. Девушка забралась в укромный уголок над печкой и улеглась на теплые камни. Молодое, проснувшееся от нескромных ласк тело, рвалось к мужчине наверху, но разум удерживал его на месте. А сердце?
Сердце молчало.
* * *
Он пробудился среди безлунной ночи, потому что гнев сковал его сердце. Что-то было не так, что-то было неладно. Его сила как никогда взывала к нему, требовала выпустить её на свободу. Она стремилась вдаль, в неизведанное место, туда, где он никогда не был. Но он усмирил её, подавил внутреннею силу, как делал всегда, изо дня в день с момента своего взросления. Он не мог выпустить силу на свободу, иначе она разрушит все вокруг. Он глянул на женщину, которая спала подле него, и коснулся её мягких волос, успокаиваясь. Он прикрыл глаза, размеренно задышал, и глубокий сон пришел через мгновение. Ему приснилось, что он выпустил свою силу и стал свободен — это принесло ему истинное счастье.
Глава 6
Наутро в доме барона был переполох. Из столицы прибыл гонец от самого сюзерена, он привез приглашение на королевскую свадьбу. Таша почти не удивилась, когда услышала имя невесты короля — Кирия Брантос. Сводная сестра все-таки не продала себя за бесценок.
— Барон Хьюго Шортон, сэр Никэль Шортон и, — гонец замялся: — Амелия. Вас ждут во дворце через неделю на королевской свадьбе, — торжественно закончил он.
— Только нас? — вежливо переспросила Амелия, украдкой поглядывая на дочь, которая сегодня была тише обычного.
Гонец кивнул и подал леди приглашение:
— Здесь только три имени.
— Спасибо, — улыбнулась Амелия, перечитывая пергамент.
— Отдохните с дороги, — предложил Хьюго и кивнул Вайле. Та увела гонца на кухню. — Почему не пригласили Ташу?
— Оно и к лучшему, — улыбнулась Амелия. — Дорога до столицы и обратно будет утомительной.
— И все-таки её не пригласили, — заметил хмурый Никэль, который
