– Спешу вас успокоить, Эмили, – улыбнулся я. – Ваше состояние, известное как лицевая слепота или прозопагнозия, не является предвестником болезни Альцгеймера. Возможно, вам будет интересно почитать некоторые работы замечательного невролога и писателя Оливера Сакса, который сам страдал проблемами с распознаванием лиц и блестяще описал свой опыт.
– Обязательно почитаю, – кивнула она. – Я с ним знакома – он замечательный писатель. Особенно мне нравится его книга «Человек, который принял жену за шляпу»[14]. Он ведь англичанин.
– Я тоже его большой поклонник, – подхватил я. – Пару лет назад, когда он был уже смертельно болен, я послал ему письмо, а через две недели получил ответ от его компаньона. Он сообщал, что прочитал мое послание Оливеру всего за несколько дней до его кончины. На самом деле проблемы с распознаванием лиц мучают и меня. Чаще всего я замечаю это, когда смотрю фильмы или телевизор – я постоянно спрашиваю жену «Кто это?». Боюсь, без нее я не смог бы досмотреть ни одного нового фильма. Я не специалист по этому расстройству и думаю, что вам следует обсудить это с неврологом, но будьте спокойны – это не признак раннего слабоумия.
Наш сеанс или, лучше сказать, интимный разговор продолжался в течение пятидесяти минут. Я не был уверен, но подозревал, что мои личные откровения произвели на нее впечатление. Со своей стороны, могу сказать одно: я никогда не забуду эту консультацию, потому что за эти шестьдесят минут принял твердое решение оставить практику.
Весь следующий день Эмили не выходила у меня из головы, и я отправил ей электронное письмо. В нем я принес искренние извинения за то, что был не готов к встрече, а также выразил надежду, что, несмотря на это обстоятельство, наша беседа не прошла даром. Через сутки я получил ответ: она писала, что растрогана моими извинениями и благодарна за все наши сеансы. Пропустив несколько строк, она добавила: «Больше всего меня тронули ваши добрые поступки между встречами: вы одолжили мне тридцать долларов на такси до аэропорта, потому что у меня не было американских денег, в конце одной из встреч разрешили обнять вас, отказались принять оплату за наш последний сеанс, а теперь прислали трогательное письмо с извинениями. Вы относились ко мне не столько как терапевт к пациенту, а скорее как человек к человеку. Это оказало огромное влияние на меня (и на моих собственных клиентов). Отрадно сознавать, что, даже когда мы ошибаемся (ибо все мы люди), мы можем исправить ситуацию благодаря присущей нам искренности и доброте».
Я всегда буду благодарен Эмили за это письмо. Оно помогло мне смириться с мыслью, что пора оставить психотерапию.
Глава 6. Грустные мысли и новые надежды
Июнь
Обычно в июне мы отмечаем сразу несколько семейных праздников: день рождения Ирва 13 июня, День отца 21 июня и годовщину нашей свадьбы 27 июня. Этот июнь особенный – мы празднуем шестьдесят пятую годовщину нашей свадьбы! Это значит, что теперь нас можно считать подлинным анахронизмом: не многие американцы перешагивают этот рубеж. Теперь люди женятся гораздо позже, чем в прошлом, – если женятся вообще. Мы планировали устроить торжество 27 июня, но впоследствии решили отложить празднование до тех пор, пока мне не станет «лучше».
В прошлом месяце я записалась в группу поддержки для пациентов с множественной миеломой. Встреча проходила в Стэнфорде, и к концу собрания я была полна решимости занять более активную позицию в отношении своей болезни. Хотя я восхищаюсь смелостью больных, которые решаются на радикальные способы лечения, такие как трансплантация стволовых клеток и костного мозга, сама я не хочу идти по этому пути. Меня также беспокоит вопрос о чрезмерном употреблении наркотических средств и «универсальных» препаратов, которые, возможно, стали основной причиной моего инсульта в феврале.
Похоже, облегченная химиотерапия, которую я получала в течение последнего месяца, не работает, и мне придется вернуться к более высоким дозировкам. Я боюсь этих изменений: в прошлый раз велкейд вызвал у меня сильные побочные эффекты, а я не хочу страдать в то короткое время, которое у меня осталось. Пока все, на что я готова согласиться, – это вернуться к уровню 2 (уровень 1 – это максимально возможная дозировка). Возможно, этого будет достаточно, чтобы остановить болезнь.
Это было очень сложное время и для меня, и для Ирва. Он всю жизнь проработал психотерапевтом и с трудом привыкает к мысли, что вынужден отказаться от консультирования. Конечно, Ирв будет сильно скучать по своей терапевтической практике, но я знаю, что он обязательно найдет способ сохранить свою профессиональную идентичность. Каждый день он отвечает на десятки электронных писем, по-прежнему проводит разовые консультации и выступает на конференциях терапевтов через Zoom. А главное, он постоянно что-то пишет.
Кроме того, я беспокоюсь о его физическом состоянии. Особенно меня тревожат проблемы с чувством равновесия. Дома Ирв ходит с тростью, а на улице – с ходунками. Меня пугает мысль, что он может упасть и серьезно пораниться.
Хорошенькая пара: я страдаю миеломой, он – проблемами с сердцем и равновесием.
Два старика в последнем танце жизни.
* * *
В День отца наши дети и внуки приготовили любимые блюда Ирва и накрыли стол в нашем дворике. Обед получился сказочный: баклажаны, картофельное пюре, пастернак, жареная курица, салат и шоколадный торт. Нам так повезло, что у нас есть любящие дети, которые заботятся о нас и на которых мы всегда можем положиться. Как и большинство родителей, мы надеемся, что наши дети останутся «семьей» даже после того, как мы уйдем, хотя от нас, конечно, это уже не зависит.
Сейчас у всех наших детей и внуков все в порядке. Наша старшая внучка Лили и ее жена Алейда счастливы в браке, работают и недавно купили дом в Окленде. Я рада, что они живут в Сан-Франциско, где однополые браки разрешены. Наша вторая внучка, Алана, учится на последнем курсе медицинского колледжа в Тулейне и, как и ее мать, собирается стать акушером-гинекологом. Ленор, наша третья внучка, увлекается биологией и планирует поступать в магистратуру в Северо-Западном университете. Наш старший внук, Джейсон, окончил колледж в Японии и работает в архитектурной фирме, которая специализируется на строительстве за рубежом. Десмонд, наш второй внук, только что окончил колледж Хендрикса в Арканзасе и получил степень по математике и информатике. Как бабушка я счастлива, что все они занимаются любимым делом и активно строят карьеру.
И все же мне трудно смириться с тем, что я не успею увидеть, как вырастут мои три младших внука: шестилетний Эдриан, трехлетняя Майя и годовалая Палома – дети Бена и Анисы. С Эдрианом мы подружились благодаря детским стишкам. Я часто читала ему смешные стихотворения; со временем он выучил их наизусть и даже разыгрывал соответствующие сценки. Так и представляю, как он «сваливается во сне» в образе Шалтая-Болтая или убегает, как чашки и блюдца в стишке «Чудеса в решете». Теперь, когда моя жизнь подходит к концу, мне грустно, что я не увижу Эдриана, Майю и Палому подростками. Они забудут меня; в лучшем случае я останусь лишь мимолетным образом на задворках их памяти. Ну, разве что Эдриан, возможно, вспомнит бабушку, когда услышит детский стишок.
