случиться, всего лишь подумав об этом, я вскрикиваю:
— Подожди!
Рэйн замирает, а её рука зависает в воздухе.
— У тебя тут муха, — говорю я, хотя сейчас январь, и чертовски холодно, и я не видел мух уже несколько месяцев.
Я машу рукой, чтобы спугнуть несуществующую муху, а затем забираю у неё тарелку.
— Я слышал, что они срут каждый раз, когда садятся куда-нибудь.
Несколько чипсин падают с тарелки, и я их тоже забираю, а затем бросаюсь к мусорному ведру и выкидываю в неё чипсы, хорошо встряхнув тарелку. Я осматриваю пол, чтобы убедиться, что избавился от них всех, после чего ставлю пустую тарелку рядом с кассовым аппаратом.
Я стараюсь не смотреть на Рэйн, но когда поворачиваюсь, беру первое попавшееся меню, пролистываю страницу с трюфельными чипсами, а затем протягиваю ей.
— Тарелку чипсов нельзя считать обедом, — говорю я. — А как же белок? Овощи? Чипсы это нездоровая еда.
Если Рэйн и посчитала странным то, что произошло в последние тридцать секунд, она этого не показывает. Она опускает глаза на меню, а затем снова смотрит на меня.
— Я не могу…
— Мы договорились на обед, — я пододвигаю меню поближе к ней. — Ты делишься своим мнением по поводу паба — я покупаю тебе обед.
Рэйн прищуривается, словно собирается хорошенько отхлестать меня языком.
Отхлестать языком — интересное выражение. О, нет. Хватит уже, Джек.
— Ладно, — говорит она.
Напевая себе под нос, она просматривает меню. И когда снова поднимает на меня глаза, я притворяюсь, что не пялился на неё последние две минуты.
— Я буду рагу, если можно, — говорит она и захлопывает меню. — Но знай, когда кто-то предлагает мне что-то бесплатно, я отказываюсь лишь один раз. Из вежливости. Так что не предлагай мне того, чего не хочешь мне предложить.
— Это не бесплатно. Ты его заработала.
Я ставлю локти на барную стойку и наклоняюсь вперёд так, что оказываюсь с ней на одном уровне. У неё поистине красивые глаза. Сосредоточься, Джек! Я пытаюсь отвести взгляд, но он автоматически опускается на её губы. Может, лучше нос? Это более безопасно. Но затем я замечаю на её переносице веснушки, напоминающие созвездие, и хотя я раньше никогда не задумывался о веснушках, я вдруг понимаю, что они мне очень нравятся. Лоб? Да. Здесь нет ничего, что может возбуждать. Ничего, кроме её рыжих бровей, которые заставляют меня подумать о её волосах, которые выглядят очень мягкими. Интересно, каково это — запустить в них пальцы… твою ж мать. Я решаю, что смотреть ей в глаза — это не так уж плохо.
— К слову о работе, — говорю я. — Ты бы не хотела здесь поработать?
Рэйн смотрит на меня некоторое время, а потом говорит:
— Здесь? В пабе?
— Ну, я не очень представляю, как ты сможешь работать здесь из другого места.
— И что я должна буду делать?
— Модернизировать паб, конечно! Делать всё то, о чём ты мне рассказала. Настольные игры, викторины и прочее. И избавиться от этих долбаных картин.
Последнее будет сделать проблематично, но лучше про это не упоминать.
Рэйн хмурит лоб, глядя на меня, и я вдруг понимаю, что мне чертовски нравится, когда хмурят лоб.
— Я не понимаю, — говорит она, глядя на меня так, словно пытается понять — шутка это или нет.
Я почти всегда шучу по поводу чего бы то ни было. Но не сейчас.
— Нам нужен организатор развлекательных мероприятий, — говорю я. — Кто-то, кто мог бы вдохнуть немного жизни в это место. И я хочу, чтобы им стала ты. Что тут непонятного?
Рэйн начинает смеяться.
— Э-э… много чего.
— Например?
— Как насчёт того, что у меня нулевой опыт в организации развлекательных мероприятий. А есть ли вообще такая должность? Видишь? Я даже не в курсе.
Я вздыхаю. Она слишком всё усложняет.
— Забудь ненадолго об этих формальностях. Ты могла бы получать удовольствие от такой работы?
— Ну, да. Это гораздо лучше, чем все те должности, что светят мне дома, но я не думаю, что достаточно квалифицирована для такой работы. Я всего лишь уличный музыкант. Я вообще не разбираюсь в бизнесе.
— Тебе это и не нужно. Я занимаюсь бизнесом. Ты занимаешься развлечениями.
Она начинает смеяться, и это вселяет в меня надежду, что у меня всё получится, поэтому я продолжаю:
— Ты ведь бывала во множестве пабов.
— Да, но…
— Значит, у тебя богатый опыт. Ты знаешь, как там всё устроено. И ты музыкант, который где только не играл, поэтому знаешь, как развлекать людей.
— Наверное, но я не знаю, как организовать викторину в пабе.
— Погугли.
Она издаёт смешок.
— У тебя довольно непродуманные методы найма.
Наклонившись к ней, я понижаю голос, чтобы больше никто не мог меня слышать.
— Послушай, я весь день собеседовал людей на эту должность. Конечно, они предлагали мне какие-то идеи, но ни один не предложил мне какую-нибудь концепцию. Ни один, кроме тебя. Ты так хорошо всё обрисовала. И мне это понравилось. Ты рассказала мне о том ощущении, которое должно создавать это место. Моя семья в течение многих поколений владела этим пабом, и знаешь, что я чувствую, когда прихожу сюда?
Она качает головой.
— Ничего. Точнее лёгкое пренебрежение, если говорить по-честному. Но я никогда не задумывался о том, что бы я хотел здесь чувствовать. Или что бы я хотел, чтобы почувствовали другие люди.
Я похлопываю рукой по барной стойке.
— Старый друг… я хочу, чтобы это место ощущалось именно так. И мне понравилось то, что ты сказала про викторины, настольные игры и так далее. Поэтому, конечно, всё это слегка неожиданно, но это не значит, что моё решение необдуманно.
Сначала Рэйн ничего не говорит. Она сдвигается на стуле, высвобождает ногу, которую она подоткнула под себя, после чего притягивает её к груди и кладёт подбородок на колено. Она снова начинает раскачиваться взад-вперёд, глядя на пивной стакан. Тамбурин в её кармане тихонько позвякивает, и я на мгновение забываю, о чём мы говорили.
— Это всего лишь идеи, — говорит она, наконец. — Ты можешь забрать их себе за бесплатно. Тебе не нужна моя помощь. Я сейчас в полном раздрае. Во всех смыслах.
Раздрай во всех смыслах. Кто-то, вероятно, заставил её относиться к себе таким образом, и кто бы это ни был, я его ненавижу.
— Тогда ты идеально подходишь для этой работы. Мне нужен кто-то, кто не боится небольшого раздрая.
Или большого.
— Это очень… щедро с твоей стороны, и звучит чудесно, но…
Она снова поднимает на меня глаза.
— Ты меня даже не
