был монах, умерший от гриппа. Здесь он поправился. Ходил первое время, нарадоваться не мог. А потом погрустнел. А потом пошел купаться, и не выплыл. Тело так и не нашли, только одежду на берегу. Случайно он утонул или намерено, судить не берусь, только с тех пор у меня тяжело на душе оттого, что я его не утешил вовремя.
Обо мне вы знаете: пути назад у меня нет в принципе: там я в могиле. И у тех, кого я раньше знал, тоже. Но я всегда верил, что такая возможность должна существовать. И вот когда я узнал, что с вами произошло, я увидел, эту возможность. Захотите ли вы ею воспользоваться?
Последний вопрос Валера задавал не ребятам, а скорее себе, но Гриша с Женей встрепенулись.
– Конечно! Конечно!
– Конечно, эта возможность есть. Только почему проход был засыпан землей? Вот вопрос! – Валера надолго замолчал.
– Вы этот свет можете считать образцом благополучия. Так и есть. Можно сказать, что это почти рай. Все друг о друге заботятся, дурных поступков не совершают, грубое слово заслужить надо. А уж как жизнь налажена! Но только все это не по-настоящему. Заслуги людей в их благообразии нет. Это все их предки заслужили, а не они. А вот помести их в нормальные условия, а еще хуже – в условия, в которых их предки войну выиграли, они друг другу глотку перегрызут и за доблесть такое поведение считать будут. Разве вашим наставникам нужно вам помочь? Нет! Их интересует, насколько они себя будут считать нужными и полезными, насколько они будут выше своих подопечных.
А ведь для каждого человека его жизнь – это испытание, в ходе которого он и узнает себя, и узнает свое предназначение. Такова задача. Мало кто справляется.
То, что вы попали сюда без всякой беды, свидетельствует, что обратный ваш путь свободен. Только, где он проходит, не ясно. Поэтому пока нужно быть здесь и делать все, как здесь положено. Проситесь в свои семьи. Я приложу все усилия, чтобы вас отпустили. Во-первых, вам будет все же легче с родными, а во-вторых, в колонии вы все равно ничего понять о себе не сможете.
Ребята слушали, стараясь даже не дышать, чтобы не прерывать речи Валеры. К концу они уже плохо помнили себя от легкости, которую им подарил он своими словами.
– Я наставникам сказал, что вы стыдитесь своего поступка, оттого так отчужденно ведете себя по отношению ко всем, и, прежде всего, к своим семьям. Теперь я им скажу, что вы убедились, что вас никто не осуждает, верите в это и очень рады быть прощенными.
Ребята закивали.
– Валера, а все-таки, почему у нас там нет сестер и брата?
– Не знаю.
Валера сумел разрешить ситуацию с ребятами к удовольствию всех участников. Дети стали проситься в семьи. Увидев, как они раскрылись после общения с Валерой, их охотно отпустили, предписав только раз в месяц посещать наставников. Валеру благодарили и сокрушались, что из-за его несносного характера потерян для мира такой несравненный наставник и мудрец. Да и сам Валера был доволен больше всех, хотя старался этого не показывать. Ведь все завертелось, как он устроил. И ему даже не пришлось лгать. Разве только чуточку, когда он говорил, что не знает почему у ребят нет сестер и брата в другом мире. Он, правда, не знал. Но был уверен в своей догадке. Догадаться несложно, достаточно заглянуть почти в любую историю болезни в любой женской консультации в нашем мире.
***
С кем поведешься, от того и наберешься. Ребята вышли на свободу с чувством превосходства перед другими. А как еще относиться к добродушным простакам, которые ничем не заслужили своего благополучия, а их добрые качества развились только в отсутствии негативных обстоятельств? Очень скоро окружающее стало бесить Гришу, а потом и Женю тоже. Особенно раздражал их повсеместный волейбол. В волейбол играли люди всех возрастов. На переменах в школе, после работы, на пляже, на даче, во дворе. «Дураки! Как не надоест?»
Дома ребята были окружены таким вниманием, что оно казалось приторным и притворным. В школе одноклассники казались невыносимо наивными. Однажды они рассказывали при Грише смешные истории. Один мальчик рассказывал, как кормил бельчонка орехами, а тот уронил орех под брюшко и не мог увидеть его. Все слушатели очень смеялись над этой историей, и Гриша тоже захотел блеснуть остроумием. Он рассказал, как он подшутил над знакомым, попросив его крикнуть громко незнакомое слово, пообещав особенное эхо. Парень крикнул, а это была фамилия соседки, которая как раз проходила мимо. Соседка вздрогнула и вылупилась на кричавшего, а он не, понимая, что произошло, стал спрашивать у валявшихся от смеха рядом, где же эхо. В ответ на этот потрясающий рассказ никто не стал смеяться. Все молчали, и один из слушателей спросил, зачем Гриша обидел женщину и обманул своего товарища. И самым потрясающим оказалось даже не это, а то, что все с видимым желанием поправить Гришу в его ошибке принялись рассуждать, что так нельзя поступать. Даже режим наблюдения не остановил Гришу, который обозвал ребят глупцами (он долго приучал себя заменять этим привычное слово «дебилы»), и просто ушел от них.
Шел второй месяц учебного года. Женя и Гриша в городе жили далеко друг от друга и виделись всего один раз. В начале октября Женя позвонила и попросила Гришу встретиться с ней. Они отправились на берег залива, так ими любимый и родной, уселись на песке и долго молчали, кидая к воду камешки.
– Ну, как ты?
– Привыкла. А ты?
– И я привык.
Снова замолчали. Но Женя внезапно расплакалась. А Гриша даже не пытался ее утешить, поскольку и сам еле сдерживался, чтобы самому не расплакаться.
– У меня такие замечательные сестры, я когда вспоминаю, что их нет, меня в холод бросает. Но они такие дурочки! И навязчивые. «Женя, какие оценки ты сегодня получила? Женя, ты кушала? Женя, почему ты грустная? Женя, мы для тебя котиков нарисовали». И я еще не могу им простить, что родители им больше внимания уделяют. А на меня, кажется, только с подозрением смотрят. Я такая преступница, что ли? Гриша, мы же с тобой ничего плохого не сделали! За что нас мучают?
Гриша смотрел вдаль в сторону Кронштадта. Октябрьское солнце отсвечивало от купола собора.
– Я хочу вернуться, – проговорила Женя.
– А сестры?
– Что, сестры?
– Но их же там нет!
– Ну и что? Зато здесь есть!
– Женя, а ты уверена, что это здесь без нас существует?
