Поппи старалась не испытывать к ним ненависти. Они ее семья, но еще они мелкие хулиганы.
- Ты никогда с ней не жила? - спросил Рико у нее за спиной.
- К тому времени, как она устроилась, я уже ходила в среднюю школу. Оформить для меня туристическую визу было для нее большим бюрократизмом, чем ей хотелось бы. Она до сих пор не видела Лили, если не считать фотографии. Мне кажется, она жалеет, что я вообще родилась. Не в плохом смысле, но она предпочла бы притвориться, что ее юношеской ошибки никогда не было.
Дорожку прочертили тени деревьев в роще. Она поплелась туда, стараясь не расстраиваться из-за пренебрежения родителей, когда они оставили ее с такими удивительными бабушкой и дедушкой.
- Я слышу, что ты жалеешь, что твои родители не приняли мер, чтобы ты жила с ними.
- Правда? Потому что я поняла, что они сделали мне одолжение, оставив меня с людьми, которые укрывали меня одеялом и говорили, что любят меня, каждую ночь.
Она удивила его, повернувшись к нему лицом. Он остановился, но стоял очень близко. Его лицо было испещрено полосами цвета слоновой кости и кобальта.
- А ты им сказал? Твоим родителям? - спросила Поппи.
- Я сказал им, что дочь, скорее всего, моя, хотя результаты анализа ДНК были неубедительны. Я сказал…
- Что? - Поппи даже перестала дышать. - Зачем ты вообще приехал, если не был уверен?
- Потому что я должен был знать, - сказал он напряженно. - Виноватое выражение на твоем лице, когда ты открыла дверь, было единственным доказательством, которое мне было нужно.
Она была такой дурой, что подтвердила его подозрения еще до того, как он узнал. Как ему удается так легко обезоруживать ее снова и снова?
- Какова была их реакция? - спросила она, сосредоточившись на более глубоких проблемах.
Герцог и герцогиня поразили Поппи тем, что были инопланетянами в человеческой коже, ассимилировавшимися на Земле достаточно хорошо, чтобы не быть обнаруженными, но неспособными общаться с нормальными людьми или проявлять подлинные эмоции.
- Они просили держать их в курсе.
- Понимаю. А твоя мать все еще охотится за следующей сеньорой Монтеро?
- Откуда, черт возьми, ты это знаешь?
- Я умею читать заголовки газет.
- Поменяй историю поиска. Сайты сплетен - это мусор. Если бы ты хотела знать, что я делаю со своей жизнью, тебе следовало бы позвонить мне.
- Меня больше интересует, как твоя мать отреагирует на Лили.
- Она примет свершившийся факт. Ей не привыкать.
Поппи недоверчиво фыркнула.
- Я видела, как выглядит ее вариант «принятия», и это холоднее, чем арктический вихрь.
- Осторожнее, Поппи.
- Не хочу быть грубой. Я говорю, что Лили слишком важна для меня, чтобы сделать ее предметом критики и неодобрения на всю оставшуюся жизнь. Если они собираются обращаться с ней как с пятном на фамильном имени, я на пушечный выстрел не подпущу твоих родителей к моей дочери.
Он, вероятно, думал, что она должна быть благодарна ему за то, что он позволил ей сопровождать его и ее дочь, но он только сказал:
- Они не демонстративные люди. Ни от кого из них не будет приветственных объятий. Примирись с этим фактом. С другой стороны, у них много сильных качеств. Мы сами о себе заботимся.
- Мой отчим может продвинуть ее в кино, если она решит, что хочет богатства и славы.
- Богатство - это не удача, слава - это не положение в обществе, - многозначительно заявил он. - Какое будущее ты для нее планируешь? Ты начнешь ходить на свидания, возможно, познакомишь ее с несколькими претендентами и однажды, когда будешь уверена, что влюблена, позволишь другому мужчине растить моего ребенка без каких-либо реальных преимуществ, на которые она имеет право? В неведении о своей семье и связанных с ней возможностях за границей? Нет. Я не позволю тебе лишить ее того, что принадлежит ей по праву.
- Это не от тебя зависит. И не говори так! Я люблю Лили. Попробуй сказать мне, что это чувство - плод моего воображения. А ты собираешься полюбить ее? Потому что, учитывая то, что я знаю о твоем воспитании, тебе никогда не показывали, как это делается.
На них обрушилась глубокая тишина.
- Точно так же, как тебя никогда не учили сдерживать свой гнев ради светской беседы? - со смертельным безразличием произнес Рико. Холодный воздух начал проникать сквозь ее одежду.
- Ответь на вопрос, - настаивала она. - Моя любовь к Лили пустила корни в тот день, когда я узнала, что беременна. Я не стану заставлять ее желать от тебя того, чего никогда не случится. Я знаю, что это такое, и это слишком болезненная вещь, чтобы желать ее моему ребенку. Ты же знаешь, что я права.
Она уже была на грани, чтобы выложить все самое личное. Поппи понимала это, но именно это она и имела в виду, говоря о своей дочери.
Излучаемая им обида должна была вспыхнуть, растопить снег и стереть с лица земли деревья, осветив небеса вспышкой света.
Тем не менее она подтолкнула его еще дальше, предупредив сквозь зубы:
- Не смей появляться в ее жизни, если не собираешься остаться в ней навсегда.
Его руки были засунуты в карманы, а профиль изрезан тенями.
- Ты… - Что-то заставило его замолчать. Он со свистом втянул в себя воздух, как будто испытывал ни с чем не сравнимую боль. - Сыновья моего брата вовсе не несчастны. Он получил такое же воспитание, как и я. Он их очень любит. Я думаю, и у меня будет такая же связь с моим ребенком.
Поппи была рада темноте, потому что внезапно слезы жалости замерзли на ее ресницах. Казалось, он был доволен тем, что его не любили в детстве, но он найдет способ передать свое сердце дочери.
Только по этой причине, ради возможности подарить ему безусловную любовь его ребенка, она знала, что должна позволить ему войти в жизнь Лили.
- Несмотря на это… - Она сложила руки на груди. Тепло шерстяных варежек приятно согревало. Она сидела в первом ряду, наблюдая за тем, как устроен брак ее родителей, и это было… грустно.
Они разговаривали друг с другом без особой теплоты, как будто говорили о погоде. - И какой же это будет для нее пример брака?
- Спокойный и рассудительный? - предположил Рико.
- Я не хочу рассудительности! Я хочу того же, что было у моих бабушки и дедушки. - Она дико махнула рукой в сторону дома, где каждый божий день была свидетельницей глубокой, неизменной любви. - Мне нужны ласковые имена друг для друга и любовь, которая будет длиться всю жизнь.
- Ты хочешь, чтобы я называл тебя рыжиком?
- Не смей надо мной смеяться. Или над ними, - предупредила она. - Бабушка прожила в этом продуваемом сквозняками доме лишний год, потому что знала, что ее отъезд разобьет дедушке сердце. Теперь она не может спать в нем без него рядом с собой.
