Книга Ее святой - Хармони Уэст

— Мне нравятся твои часы.

— Спасибо. Это «Ролекс».

Я закатываю глаза, но, к счастью, он этого не замечает. Слишком занят, задавая мне бессмысленные вопросы всю оставшуюся дорогу до моего дома, на все из которых я отвечаю едва ли более чем односложно, слишком озабоченная вопросом, не забыла ли я убрать в спальне и подходит ли еще что-нибудь из моего сексуального белья.

Когда мы подъезжаем к моему дому, я осматриваю двор в поисках человека в маске в тени.

— Все в порядке? — спрашивает Остин.

Двор пуст. Мы одни. И все же я все еще не могу избавиться от ощущения, что за мной наблюдают. Может быть, однажды увидев из окна человека в маске, который пялится на тебя, ты уже никогда не избавишься от этого чувства.

— Да. Просто замечательно.

Я иду первой в дом, Куки убегает, чтобы спрятаться, как только замечает Остина позади меня. Единственный человек, с которым ей нравится быть рядом, — это Мак. Она даже прячется, когда приходит мама. Я почти вздыхаю с облегчением, когда замечаю пустую раковину. В моем доме беспорядок, но, по крайней мере, это организованный беспорядок.

— Хочешь экскурсию? — Спрашиваю я, сожалея о словах в тот момент, когда они слетают с моих губ. Кому на самом деле нужна экскурсия по чьему-то дому перед случайным перепихоном?

Он прижимает меня спиной к двери, улыбаясь.

— Я хочу посмотреть кое-что другое.

Обычно, когда меня прижимают к двери, это мгновенно заводит меня, но по какой-то причине даже трепет возбуждения не возникает в моем животе.

Остин прижимается ко мне своим телом, уже твердый, хотя я не совсем уверена, эрекция это или просто ткань его джинсов.

Лицо Сейнта мелькает передо мной. Его тело нависает надо мной, ощущение его члена, длинного и твердого, прижимающегося ко мне. Обещание того, что должно произойти.

Я вытряхиваю этот образ из головы, заставляя себя сосредоточиться на Остине.

Его рот опускается на мою шею, но он не пользуется возможностью пососать или укусить. Он оставляет на моей коже легкие, как перышко, поцелуи, которые абсолютно не поднимают мне настроение. Сочетание начос и сыра тяжелым грузом ложится у меня в животе, и я прижимаю его руки к своей груди, надеясь, что это заставит меня что-нибудь почувствовать. Что угодно.

Он на секунду прижимает к ним ладони, прежде чем помассировать, словно маммолог, проводящий осмотр груди.

Я съеживаюсь и сдерживаю смех, прежде чем легонько толкнуть его в грудь.

— Прости. Я не очень хорошо себя чувствую. Думаю, мне пора заканчивать. Но спасибо за ужин. Я.… отлично провела время.

Конечно, я приукрашиваю правду, чтобы потешить его самолюбие, но после сегодняшнего вечера я больше никогда его не увижу. Лучше солгать и пережить ночь, чем быть честной и оказаться на сайте знакомств.

Он улыбается, веря в эту ложь, и обнимает меня чуть дольше, чем следовало. Я неловко похлопываю его по спине, прежде чем он, наконец, отстраняется, и мне приходится подавить вздох облегчения.

— Без проблем. Напиши мне, и, может быть, мы действительно сможем купить тебе эти тако.

Я выдавливаю слабую улыбку, держу дверь открытой и машу рукой, когда он направляется к тротуару. Он кажется приличным парнем. Ошеломляюще скучным и чересчур самоуверенным, но достаточно милым. Может быть, со мной что-то не так, и я не могу заставить себя полюбить порядочного, свободного парня. Вместо этого я мечтаю о своем ученике. Совершенно запретный плод.

Я закрываю дверь и вздыхаю. Время заказать новый вибратор.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

СЕЙНТ

Этот ублюдок держал ее в своих руках.

Через окно мне было хорошо видно, как он прикасается к моей музе. Забирает то, что принадлежит мне. Я был в двух секундах от того, чтобы выломать дверь и справиться с ним самостоятельно, когда Браяр оттолкнула его и отправила восвояси. На моем лице все еще застыла ухмылка. Это моя муза.

Она уже знает, что я единственный, кто ей нужен.

Этот подонок вальсирует по тротуару, засунув руки в карманы. Мое резкое дыхание отдается эхом в маске, лицо горит, а руки сжимаются в кулаки.

Я снимаю маску, ожидая, пока он пройдет по тускло освещенному тротуару, прежде чем последовать за ним.

Каждую секунду, когда он оставался с ней наедине в том доме, мне хотелось оторвать ему руки.

Браяр достаточно умна, чтобы получить докторскую степень и должность доцента в престижной программе по творческому письму, но она не подумала проверить биографию своего кавалера. Если бы она это сделала, то обнаружила бы, что у Остина Эммонса есть несколько подружек, ни одна из которых, похоже, не знает о существовании других. Он подсаживает их на кокаин, свой любимый наркотик, так что они ничего не узнают друг о друге, а если и узнают, то будут слишком взвинчены, чтобы обращать на это внимание. Затем он продает их тела, чтобы финансировать свою собственную зависимость. Беглый просмотр его медицинской карты показал, что у него также есть не одно, а два венерических заболевания, о которых, я уверен, он не собирался сообщать Браяр, прежде чем лечь с ней в постель.

Определенно, у человека куча врагов, у каждого из которых было бы множество причин желать его смерти. Никто не будет слишком сильно скучать по нему.

Он прикоснулся к ней. Он пытался забрать то, что принадлежит мне.

С его смертью Браяр усвоит важный урок: никто не прикасается к ней, кроме меня.

Она моя, я могу обладать ею и удерживать ее с этого дня. Пока смерть не разлучит нас. И даже после смерти я не позволю вселенной забрать ее у меня.

Она моя муза, и ничья больше. И Браяр скоро поймет, что я этого не разделяю.

Остин не замечает тень за своей спиной. Мы одни — преимущество маленьких городов. За исключением посетителей бара, никто никогда не выходит после девяти.

Никто не станет свидетелем того, что вот-вот случится с Остином Эммонсом от рук его тени.

— Остин? — Зову я, заставляя свой голос звучать весело, несмотря на ярость, бушующую в моих венах. — Остин Эммонс?

Он поворачивается, хмуря брови, когда замечает меня.

Я, сияя, хлопаю его по плечу.

— Как у тебя дела?

— Э-э, извините. — Он берет руку в перчатке, которую я протягиваю ему, и пожимает ее, несмотря на свое замешательство. — Мы знаем друг друга?

— Остин, мне больно. — Я разражаюсь громким смехом, который успокаивает его. — Коллега-выпускник