тоже репортер. А пока займись статьей о Майере.
Он бросил трубку. Голова у меня раскалывалась. Но вместо того, чтобы выпить и лечь в постель, я набрал номер полицейского управления и сказал, что сейчас приеду за своей машиной.
Вдоль дороги, обсаженной деревьями, стояли бревенчатые коттеджи. В нескольких сотнях ярдов — центр городка с магазинами, кинотеатрами и неоновой рекламой. Но здесь был настоящий зеленый пригород.
Не привлекая внимания, я остановил машину и пошел к нужному дому.
Я трижды позвонил в дверь, но никто не открыл ее, и я обогнул дом сбоку. В конце дорожки мужчина в джинсах, клетчатой рубашке с коротким рукавом и в соломенной широкополой шляпе подстригал кусты живой изгороди. Я бесшумно пересек газон и подошел к мужчине сзади. Он продолжал работу и, очевидно, не подозревал, что за ним наблюдают. Для меня стало полной неожиданностью, когда мужчина, не оборачиваясь спокойно спросил:
— Ну, что тебе, сынок?
— Когда вы закончите, я бы хотел с вами переговорить.
Он продолжал подстригать куст молча, потом вдруг произнес:
— Что продаешь? Или ты страховой агент?
— Я ничего не продаю.
Мужчина перестал работать, выпрямился и повернулся ко мне. Он был невысоким и поэтому выглядел полным. Мой взгляд скользнул с его округлого брюшка к черным глазам. Я бы не узнал его по тем фотографиям, которые видел. Это были снимки двадцатилетней давности. Кроме того, он сделал несколько пластических операций. Они значительно изменили его внешность.
— Так что ты продаешь, сынок?
— Ничего. У меня личное дело. Лучше бы нам пойти в дом, чтобы нас не подслушивали.
— Что-то я не припоминаю, чтобы кто-то хотел обсудить со мной личные дела.
Я смотрел на него и думал, что он был одним из счастливчиков. Живет себе в мире и спокойствии, копается в саду. Вряд ли кто мог бы представить, что этот человек двадцать лет тому назад был одним из пивных королей Чикаго, заправлял нелегальной торговлей спиртным и не раз устраивал крупные гангстерские войны.
Ему, как и немногим другим, удалось избежать последствий своего незаконного бизнеса.
— Я знаю, кто вы на самом деле, — сказал я тихо.
— И кто же я?
— Вы просто мистер Браун.
— Ну что ж, а теперь ты назовись и, возможно, мы очень хорошо поладим.
— Меня зовут Хэнк Дженсон. Я репортер из «Чикаго Кроникл».
Выражение лица у Брауна почти не изменилось.
— Я не выиграл в лотерею. Не смотрю телевизор. Не знаю, что ты хочешь от меня.
— Может быть, вы что-нибудь захотите от меня, — сказал я.
Он медленно сунул в рот сигарету, прикурил.
— На что это ты намекаешь, сынок?
— Давайте зайдем в дом и поговорим, — настаивал и.
— Я не уверен, что хочу разговаривать, — сказал он тупо.
— А мне кажется, что хотите, — я сделал паузу, облизнул губы и медленно добавил: — мистер Майер.
Он так долго смотрел на меня, что мне показалось, он не расслышал. Потом он бросил сигарету на землю, нарочито раздавил ее каблуком и кивком головы пригласил меня следовать за ним.
Я шел следом, а сердце бешено колотилось в груди; почему-то подумалось, что Майер, несмотря на свои пятьдесят с лишним лет, не тот человек, с которым можно шутить.
Мы поднялись по ступенькам, вошли в дом сзади через французское окно и попали в кабинет.
— Я принесу выпить, — сказал Майер и направился к письменному столу.
Я бросил шляпу в одно из кресел и спокойно уселся в другое. Майер, находясь ко мне спиной, копался в ящике. Когда он повернулся, то в руке у него был пистолет. Я уставился на пистолет. Майер смотрел на меня.
— Это ни к чему, — проговорил я, но во рту у меня пересохло.
— Как тебе удалось узнать?
— Сядьте, мы все спокойно обсудим.
— Ты первый, кто узнал обо мне, — сказал он, тяжело дыша.
Я понял, что у него было на уме.
— Только не принимайте меня за глупца. Я вас прекрасно понимаю. Вы прятались двадцать лет. Вы бы, не задумываясь, всадили в меня пулю, если бы это помогло вам прятаться еще двадцать лет. Но я не настолько глуп. Я послал письмо со всеми фактами самому себе. Если меня не будет, то письмо вскроют.
— Как ты узнал про меня? — спросил он хрипло.
— Оставьте это. Нам есть о чем поговорить…
— Может, лучше прикончить тебя прямо сейчас, — проговорил он задумчиво. От того, как он произнес эту фразу, у меня засосало под ложечкой. Я быстро произнес, покрываясь испариной:
— Но это было бы безумием, — убивать, не узнав, что тебе хотят сказать.
— Ну, хорошо, я слушаю.
— Я начну издалека. Вы знаете человека по фамилии Андерсон?
Он что-то буркнул, но в глазах его отразилась тень беспокойных мыслей, пронесшихся в голове.
— Андерсон убил Джонсона, — продолжал я. — Полиции это известно, но у них нет доказательств. И вас Андерсон тоже хочет убить.
Майер даже глазом не моргнул. Он знал и без меня, что Андерсон охотится за ним. Эта мысль скорее всего не давала Майеру покоя ни днем ни ночью все эти двадцать лет. Возможно, он вскакивал в кровати от кошмарного сна, в котором Андерсон кричал, когда его выводили из зала суда, что Майер и Джонсон «подставили» его, Андерсона. Это они убили полицейского.
В то время Андерсон был почти ребенком, ему исполнилось восемнадцать лет. Его горячее отрицание вины и обвинения против Майера и Джонсона вызывали жалость. Ведь все в зале суда знали, что Андерсон наверняка говорит правду.
Его должны были приговорить к смертной казни за убийство полицейского. Но учитывая его молодость, судья вынес ему меру наказания в виде пожизненного заключения. Именно в этот момент Андерсон впал в бешенство и посылал угрозы и проклятья Майеру и Джонсону.
За двадцать лет, прошедших с тех пор, утекло много воды. Почти сразу же после суда между Майером и Джонсоном произошла ссора. Серьезная ссора. В преступном мире ходили слухи, что причиной разногласий явились детали ограбления банка, во время которого и убили полицейского. Именно за это преступление Андерсон и был посажен в тюрьму на всю жизнь. Эта ссора привела к долгой гангстерской войне. Постепенно Джонсон брал верх, и Майеру в конце концов пришлось исчезнуть. Однако это не удовлетворило Джонсона. Став главарем подпольного мира, он объявил о том, что собирается убить Майера. Ходили слухи, что Джонсон обещал заплатить десять тысяч долларов тому, кто отыщет Майера и убьет его. До войны такая сумма была достаточно крупной, и Майеру пришлось приложить немало усилий, чтобы ускользнуть от многих желающих заработать
