как раз собирались встать на ночлег, заодно и вам подсобим.
Говоривший вопросительно посмотрел на воеводу, который не мог оторвать взгляда от просящих очей девочки, столь похожей на его сестрёнку, слишком рано ушедшую погостить к предкам. Невольно кивнув, он прикусил губу, но отменять поспешного решения не стал. Поймав за руку десятника, воевода прошептал:
- Выстави усиленные дозоры саженей на сто в каждую сторону по тропе, да повали пару деревьев на пути, мало ли что, а поутру расчистим.
Ратник кивнул и, спешившись, отправился раздавать поручения воинам.
В лесу застучали топоры. Освобождённые от сбруи кони весело ржали, радуясь отдыху и помывке подле небольшого ручья, протекавшего на самой опушке. Затеплились костры, дозорные и кухонный, на котором скоро забурлила каша, сдобренная массивными кусками сала. Лагерь жил своей жизнью, а оставшийся на коне воевода, всё не мог отвести взгляда от девчонки, которая, казалось, была поглощена радостному воркованию с дедом. Но побывавший в сотне сражений витязь чуял, что-то не так и девчонка следит за ним, исподтишка поглядывая на воинов и их предводителя.
Воевода поморщился. Нужно будет расспросить, что забыли эти несчастные в безлюдной глуши: бегут от кого-то, идут куда-то? При этой мысли на плече заныл выжженный рисунок в виде волчьей лапы. Невольно коснувшись плеча, всадник поймал на себе мимолётный взгляд девочки, которая тут же отвернулась к спутнику. Воевода трону коня ногами, желая подъехать к телеге, которую ратники начали вытягивать из грязи, и во всём разобраться, но его остановил окрик десятника.
- Вои кое-что нашли.
- Что там? – недовольно бросил всадник.
- Тебе лучше посмотреть самому.
Выругавшись, воевода повернул коня, позволяя десятнику взять его под уздцы и повести в нужном направлении. Чувствуя на себе пристальный взгляд, всадник оглянулся, но никто не смотрел в его сторону. Поняв, куда ведёт его соратник, воевода покрепче сжал копьё и ударил коня пятками, желая поскорее добраться до места, чтобы затем вернуться к странным незнакомцам.
- Что тут у вас?
Уходящие за деревья лучи закатного светила на миг вынырнули из-за туч, осветили вырытую в земле яму с неровными краями, и вовсе исчезли, вынудив десятника достать кремень и ударив по нему грубо выделанным кресалом, выбивая искру. Подставленный ратником факел вспыхнул, освещая находку.
- Погляди воевода, погляди получше.
Всадник поморщился.
- Ты мне решил показать выгребную яму?
- Нет. Смотри внимательнее.
Хмурый десятник поднял длинную палку и пошарил ей в засыпанной землёй яме. Глазам воинов предстал разбитый кувшин, с протухшей дурно пахнущей жижей, нож в ножнах и плечо сломанного охотничьего лука.
- Это не выгребная яма, - воевода перевёл взгляд на телегу, которую вои с трудом вытащили из грязи. – Это чьё-то погребение.
Одновременно с этим от костра послышался голос девочки:
- Ой, как мы вам благодарны, богатырушки. Не побрезгуйте нашим медком, в благодарность от меня и от дедушки. Да пейте, пейте, у нас ещё есть, если нужно – добавим.
В сердце воеводы вонзилась прогнившая игла дурного предчувствия.
- Не-ет! - хрипящий голос застрял в глотке - Не пейте!.
В ноздри ударил едкий запах плесени. Всадник стеганул пятками по бокам лошади. Но было поздно, ратники один за другим прикладывались к берестяному туеску. Рыжеволосая девочка, ехидно смотрящая на воеводу, погрозила ему пальцем. После чего что-то гортанно выкрикнула, дважды хлопнула в ладошки и указала на приближающегося витязя. Выпившие угощение ратники молча поднялись и двинулись навстречу воеводе. Впереди всех шёл давешний дед, бледное лицо которого говорило за себя – это он лежал в осквернённом захоронении. В руке дед сжимал топор с проржавевшим топорищем, на котором остались засохшие ошмётки земли.
